Рыбалка в Пронькино
Шрифт:
– Скоро они ещё и ноги отрастят. Тогда нам всем пиздец, паря!
– невесело резюмировал Лёха.
– Ну а хули, конечно отрастят! Не тебе же одному волчьи ухи отращивать!
– подъебнул соседа Васька.
– Вась, хороший ты мужик, видный. Только глядеть на тебя прямо неудобняк. С левой стороны нормальная такая клешня, а с правой - такие же, ёбт, пальцы как у всех. Как то несимметрично получается.
– Толян гнал порожнину с серьезным выражением лица.
– Знаешь что? Срежь-ка ты её по локоть к ебеням, а через месяц там такая же клешня отрастёт. Мы бы тебя тогда в озеро спускали
– Правильно, братка!
– Лёха сунул руку под рубаху и почесал шерстистое ухо всей пятернёй.
– Научи Васька как соседа подъябывать!
– А что, с одной клешнёй я вам не пригожусь?
– неожиданно серьезно ответил на подъёбку Василий.
– У меня всем клешням клешня. Вот глянь в натуре!
Васька с видом фокусника извлёк из густой травы большой обломок древнего силикатного кирпича и подкинул перед собой. Чёрной молнией мелькнув в воздухе, клешня лязгнула, и кирпич словно взорвался, разлетевшись на мелкие обломки и силикатную пыль.
– That is some fucking Russian claw!
– потрясённый Дуэйн пришёлкнул языком и восторженно зааплодировал.
– Fuck me! Who ain"t seen this shit, ain"t seen nothing! It"s a fucking miracle! Basil, you"re a bad motherfucka, you son of a bitch! All y"all are bad motherfuckas!
– Ну а хули ты думал!
– Васька расплылся в довольной улыбке.
– Охуеть можно!
– от избытка чувств Дуэйн перешёл на великий и могучий, при этом напрочь потеряв американский акцент.
– You betcha, bro!
– подтвердил Толян.
– Ну что, командир, возьмёшь боевого пловца в разведроту?
– осведомился Василий, стерев с лица улыбку.
– Взять возьму, но улов будем делить по головам, а не по дворам. Нас трое, значит тебе достанется четвёртая часть.
– Так ваш шпион американский привитой от радиации.
– кивнул Васька на Дуэйна.
– Зачем ему наша рыбка?
– А тебя не ебёт!
– отозвался Дуэйн, без малейшего акцента.
– Правильно сказал! Тебя не ебёт.
– подтвердил Толян.
– Уговор такой: один человек - одна доля. Или соглашайся или пиздуй.
– Соглашаюсь, но при одном условии.
– хитро сощурился Василий.
– Это при каком же?
– поинтересовался Толян.
– Каждая рыбка, которой я влёт клешнёй голову состригу - это мой призовой фонд, сверх моей доли. Ну как, по рукам?
– По рукам.
– Толян хмыкнул и осторожно пожал протянутую клешню.
– Ща я только переоденусь и кой-какую снарягу возьму.
– Василий скрылся в избе и через пять минут вышел, облачённый в рваную камуфлю неизвестно какого года древности и обутый в кирзовые сапоги. На поясе у него красовался толстенный ремень с металлической застёжкой, а на локоть клешни была намотана стальная цепь с карабином. В руке Васька держал острогу для подводной охоты и маску для ныряния.
Толян кивнул Василию на повозку, и тот засунул острогу и прочее снаряжение с краю под брезент, приподняв его за угол и углядев при этом катану в ножнах.
– Вы чё, с энтой шашкой епонской будете в озеро нырять и рыбу рубать как Чапай белую гвардию?
– В озеро ты
– А она точно полезет?
– Стопудово. Если она летать выучилась, то прыгать и ползать - тем более.
– Хуже всего, что эти твари ещё и думать научились как люди.
– подала голос Машка с повозки.
– Давайте-ка, мужики, к Шалфеичу завернём. Крюк не сильно большой, а он, может, и подскажет чего про ихние повадки.
Иван Макарович Зеленцов, бывший местный агроном, а ныне пенсионер, жил на отшибе, метрах в пятиста от главной улицы, вдоль которой вытянулась деревня Пронькино. Чтобы добраться до его подворья, нужно было пройти или проехать по узкой насыпи из песка, керамзита и цементного крошева, насыпанной невесть когда незнамо кем. По обеим сторонам насыпи возвышались громадные мшистые кочки и росла ядовитой расцветки трава явно болотного вида. Снаружи кочки выглядели как нерушимая твердь, но стоило лишь оступиться с насыпи и встать на кочку, как она, чвякотно хлюпнув, стремительно проваливалась в неведомую пучину, и невезучая нога по самый пах погружалась в липкую вонючую густоту.
После длительной борьбы утопающего за жизнь и свободу трясина отдавала ногу, но сапог навсегда оставляла себе на память. Озверевших пиявок же отодрать можно было лишь посыпав солью или намазав керосином, но поскольку названных медикаментов у пострадавшего с собой обычно не оказывалось, приходилось терпеть пока ярко фосфоресцирующие трёхголовые твари не насосутся досыта и не отвалятся сами.
Престарелый отставной агроном давно забыл что такое пенсия, потому как в нынешние времена платить её было и нечем, и некому, да и если бы даже её и платили, купить на неё тоже было бы нечего, потому что официальная купля-продажа за денежные знаки давно отошла в область предания.
Кормился Иван Макарыч лечебными травами, которые он собирал в лесу и сушил под потолком. Лес этот начинался прямо от его дома сперва редколесно, а потом стремительно густел и становился непролазной чащобой. Кроме лечебных трав Иван Макарыч банчил курительными смесями, сделанными из тех же трав, обменивая их на еду, простенькую одежонку и нехитрый деревенский инвентарь.
По этой самой причине никто в деревне не называл Ивана Макарыча ни по имени отчеству, ни по фамилии. Прилипла к нему намертво погонялка дед Шалфей, по названию курительной травки, которая вставляла лучше всех, и которую сам Иван Макарыч неизменно покуривал, а раскурившись, видел разные видения, многие из которых впоследствии исполнялись наяву.
Вот поэтому жители деревни Пронькино, собираясь на какое-нибудь сомнительное мероприятие, непременно посылали гонца к деду Шалфею с просьбой покурить вишнёвую трубочку, набитую знаменитой травой, и рассказать, не увидел ли он чего-нибудь такого, что могло бы пролить свет на возможный исход предстоящей авантюры.
Старик ничуть не удивился, увидев как к его калитке подкатывает боевая колесница, тащимая Толяном и Лёхой, с восседающей наверху Машкой. Васька помогал тянуть повозку на манер пристяжной, уцепив её сбоку клешнёй, а задок подталкивал обеими лапищами Дуэйн.