Рыбалка в Пронькино
Шрифт:
– Ну чтобы кратенько, ещё пару дней назад у нас был только один способ заполучить чьё-то сознание - съесть его обладателя. А теперь достаточно вживить вам под кожу маленький имплант - и всё, мы в постоянном контакте! Мы получим ваши знания и умения, и вы тоже понемногу начнёте нас понимать. Поэтому будет такое предложение: мы вам быстренько поставим импланты, и вы поедете к себе на базу, а мы пойдём к себе в озеро. Имплант поможет нам наладить взаимовыгодное сотрудничество.
– Мы не хотим превращаться в нелюдей! Лучше погибнем в бою.
– И ваши души попадут
– Это всё?
– Нет, самое главное я приберёг на десерт: радиопротекторные уколы, который вам делают американцы на федеральной базе - это голимая дешёвка. На них вы даже при нынешнем фоне проживёте, ну пять лет максимум. А фон, скорее всего будет расти и дальше. А потом будет уже совсем нехорошо.
– Понятно, мы умрём от радиации и попадём в ваше озеро, прямо в каколин?
– Если бы! Вы не умрёте, а превратитесь в химеру, и ваша душа вообще никуда не попадёт. Она попросту исчезнет, химера её сожжет как топливо.
– Пандемия, химеры и прочее - это ваших рук дело?
– Нет, исключительно ваших. Говорят же, дураку стеклянный хуй ненадолго. Вы своей бесхозяйственной деятельностью природу, мать вашу, чуть не заебали досмерти. Она, бедолага, сперва как-то пыталась из-под вас вывернуться, а когда почувствовала, что не получается, завопила о помощи во весь голос. Тут и глухой услышал бы. А мы ни разу не глухие.
– Самый простой вопрос: а почему я должен вам верить?
– Самый простой ответ: а какой у вас, собственно, выбор? Но чтобы убедить вас, я позову сюда нашего разведчика, и он поможет вам получить все ответы на вопросы. Анатолий, ты меня слышишь? Подходи сюда к озеру, без оружия, поможешь вести переговоры.
– Выдвигаюсь через две минуты, один. Машка останется в лесу и будет меня прикрывать.
Толян, старательно показывая пустые руки, подошёл к стоящим на небольшом пригорке Тиграм, у которых расположились федералы во главе с полковником, а с другой стороны стоял Женька Мякишев и понуро мялись бывшие разведчики. Толян решительно встал неподалёку от Женьки, сразу обозначив свою позицию на переговорах. Полковник Аксёнов угрюмо посмотрел на него:
– Старший сержант Лиговцев! Ураган и два двухсотых - твоих рук дело?
– Товарищ полковник, а восемь двухсотых за три месяца, которые загнулись от радиации только в Пронькино - чьих рук дело? Выбитое полностью Агарково после того как вы подходы к Росрезерву минами засеяли и отрезали нас от взрывчатки - чьих рук дело? Я сюда пришёл как участник переговоров
– Хорошо, отставить ремизы! Продолжим переговоры...
– Анатолий - Женька Мякишев обернулся к Толяну.
– Я тебе несколько часов назад поставил наш фирменный имплант. Пощупай, он на месте?
Толян лапнул себя за кожу над правой ключицей.
– Был здесь! Но сейчас нащупать не могу.
– Правильно. Он уже полностью в тебе растворился, так что можно проверять полученный эффект. А ну, скажи мне, разведчик, о чём сейчас думает полковник?
– О том как он меня расстреляет перед строем, когда разделается с этими чешуйчатыми уёбищами.
– не задумываясь, ответил Толян.
– Понял, Жень, кто ты? Чешуйчатое уёбище! Ещё он думает о том что он такой же смертник как и остальные, но поскольку он командир, то он имеет право решать когда и как должны умирать те кто находится под его командованием, включая мобилизованных, и поэтому продолжает считать что я изменил присяге и заслуживаю военно-полевого суда и расстрела. А я вот думаю что по справедливости полковника надо расстрелять и сожрать за хладнокровно загубленный им мирняк.
– Рядового Саркисяна только что расстреляли и сожрали, а ему хоть бы хрен по деревне!
– усмехнулся Женька.
– Вон он стоит и матерится по-армянски... Гурген, унцес?
– Лавем!
– угрюмо откликнулся монстр с оттопыренным брюхом.
– Ну, видишь! А теперь, Толян, скажи мне, что я сейчас думаю.
– Ты думаешь о том каким ты был мудаком пока не попал в озеро и не начал понимать весь мир правильно, как он есть на самом деле, а не как его видно изнутри мягкой игрушки, которая в обиходе называется человеческим телом. Примерно так... Когда ты думаешь не по-человечески, а по-озёрному, я понимать-то понимаю, но сказать точно не могу.
– Отлично, пять баллов! Скажи теперь, о чём думает бывший разведчик Саркисян.
– Он уже успел покопаться в памяти у Ткачука и обнаружил что это всё-таки Ткачук спёр у него в казарме из тумбочки американскую пенку для бритья, хотя и сто раз отнекивался что это не он. Он хотел дать ему за это в морду, посмотрел и сразу вспомнил что Ткачук уже не Ткачук, а залупа с перьями, и сам он тоже уже не Саркисян, и от этого у него в мыслях потемнело, и он теперь думает только по-армянски и матом. Паникует, короче. Кстати, и остальные разведчики не лучше...
– Ничего-ничего!
– ощерился Женька своей чудовищной улыбкой.
– Сейчас успокоятся. Это они бесятся потому что я их к нашему коллективному сознанию пока не подключал. У нас есть такое намерение найти каких-нибудь трёх негодящих личностей, вытряхнуть из них душонки и отправить к нам в озеро на принудительные работы, а эту троицу распихать на освободившиеся места.
– А что, вы ещё и так можете?
– недоверчиво спросил полковник.
– Так вообще проще всего.
– хмыкнул Женька.
– Это ж как костюмчик с чужого плеча надеть. Неудобно, где-то жмёт, где-то наоборот болтается, но зато быстро и без хлопот. Вот только доноров подходящих нет.