Рыбки в пятнах света
Шрифт:
Он подумал несколько секунд и ответил:
– Когда все утрясется.
И вот я и думаю: что бы эти слова значили?
Что должно утрястись? Что надо сделать, чтобы все утряслось?
«Когда все утрясется…»
Я вспоминаю, каким голосом он произнес эти слова, и перед глазами возникает выражение доброжелательности и сдержанности, которое я часто вижу на его лице. Он так же, как и я, хорошо умеет держать в узде эмоции. Когда он сталкивается с серьезной конфликтной ситуацией или хочет скрыть то, что не должен говорить ни в коем случае, на его лице обязательно всплывает необыкновенно
Раньше эта его способность восхищала меня, я разделяла его чувства, даже уважала их, но сейчас эта улыбка кажется мне странной и пугающей.
Я начала испытывать страх с того момента, когда мы решили съехать с квартиры и разойтись в разные стороны. Поняла, что дальше вместе жить нельзя. Хотела, чтобы день расставания наступил как можно скорее, и в то же время боялась его прихода.
Что будет, когда этот день придет?
Я не смогу уйти без разговора об этом. Пока в душе остаются сомнения, это невозможно.
Скажет ли он мне правду? И если скажет, поверит ли, когда я скажу, что не выдам его? К какому заключению придет неведомая мне сторона его души – темная и жестокая? Ведь, с его точки зрения, для человека, собирающегося начать новую жизнь, я не более чем препятствие на этом пути.
А раз так, то сегодняшняя ночь лучше всего подходит для того, чтобы я исчезла?
Могу представить, как он скажет: «Как мы съехали с квартиры, так я ее больше и не видел».
Вот почему я много раз говорила ему про Вьетнам, хотя ехать туда вовсе не собиралась, – он должен как следует подумать, прежде чем решиться на какое-то действие. Ведь моя подруга может поднять шум, если я вдруг исчезну. А ему это совершенно не нужно. Мне после расставания с ним еще пожить хочется. Попробовать, как жизнь будет без него. Мысль о том, что, избавившись от меня, он как ни в чем не бывало заживет с этой девицей, невыносима.
И тут в мои раздумья вторгается еще один голос – шепот моего другого «я»:
«Нельзя ли убить меня прямо этой ночью? Просто взять и оборвать мою жизнь?»
Легкий ветерок ласкает щеки.
За окном полная темнота. И проникающие через него дуновения представляются мне приглашением самой смерти, пытающейся искусить меня. В груди звучит шепот:
«Есть один способ покончить со всем».
Еще в детстве у меня родилось представление, что жизнь невероятно мимолетна. Я пыталась не думать о своей страшной догадке, делая вид, что она не имеет ко мне отношения. Но бывали моменты, когда мне хотелось, чтобы все, что меня окружает, исчезло без следа вместе со мной.
Я могу умереть, например, или попрощаться навсегда.
Могу выбрать любой из вариантов.
Но мир из-за этого не остановится.
Я лениво подползла к окну и через сетку посмотрела в темноту.
Он убил того человека, а этой ночью убьет и меня. Мой прах где-нибудь закопают, а он будет жить с этой девицей, и мир тоже будет существовать дальше.
Если итогом ночи станет моя смерть, то салат, стоящий сейчас на чемодане, весь сегодняшний разговор – все это исчезнет без следа, как лопающиеся на мыльной пене
Я снова переживаю давящее ощущение быстротечности жизни, посещавшее меня неоднократно.
Становится тяжело дышать, я втягиваю в грудь проникающий сквозь сетку ветерок.
Детский скверик за окном, который мы считали своим садом, своей верандой, сейчас будто где-то далеко-далеко.
Я слышу его торжествующий голос:
«Похожи! Мы с тобой так похожи!»
По ночам, когда от жары было невозможно уснуть, мы выходили из дома в сквер. Сидели в темноте на качелях и пили пиво. Там мы могли говорить на самые откровенные темы, чего не могли позволить себе дома. Начав жить вместе, мы часто разговаривали на улице.
Я вижу его волосы, освещенные стоящим в парке фонарем, запотевшую алюминиевую банку в его руке. Слышу скрип качелей.
Может, и сейчас стоило бы посидеть вот так рядом на качелях и поговорить о том, что случилось год назад? Однако этого никогда больше не будет.
Ребенком мне приходилось ждать своей очереди, чтобы покачаться на качелях. Но теперь, похоже, качелям приходится дожидаться, когда кто-нибудь придет и сядет на них. Может быть, это и значит стать взрослым – больше не надо стоять в очереди на качели?
Мы зашли достаточно далеко. До чего еще мы дойдем этой ночью?
Я инстинктивно выпрямляю спину.
Он вернулся.
Тело всегда инстинктивно реагирует на звук его шагов, когда он поднимается по лестнице. Я узнаю их сразу.
Дверная ручка поворачивается, раздается щелчок, и дверь открывается.
– Это ты?
Я изображаю на лице спокойную улыбку. Делаю это перед человеком, который, возможно, собирается меня убить.
Глава 3
Пластиковый пакет, в котором я нес бутылку с зеленым чаем, был увесистым.
Открывая дверь, я почувствовал, что рука затекла – ручки пакета впились в пальцы. Почему продукты и напитки такие тяжелые?
Я узнал это, когда, окончив школу, уехал от родителей и начал жить самостоятельно. Денег не хватало, и для экономии приходилось готовить самому. Мне с детских лет не нравится вкус фастфуда, что для людей моего поколения редкость.
Картофель, лук, капуста, яблоки, растительное масло, консервированный тунец.
Эти продукты – как бы живые, поэтому и тяжелые. Я покупал их в ближайших супермаркетах и постепенно привык готовить. Занятие это мне нравилось, и еще я старался закупаться на оптовках, придумывал разные блюда.
Как-то раз я зашел к приятелю, с которым мы вместе ходили в студенческий клуб, и удивился тому, что узнал. Он был большим фанатом патинко [2] и почти все товары первой необходимости брал в игровом салоне на свои выигрыши. Любил еду быстрого приготовления и дома жил только на сухой лапше, которую заливал кипятком, и всякой ерунде из пакетиков.
2
Популярные в Японии игровые автоматы.