Рыцарь курятника
Шрифт:
употребите самые сильные средства, чтобы заставить его говорить.
Фейдо встал. Епископ поклонился королю.
– Государь, – сказал маркиз д'Аржансон, поспешно подходя, – я умоляю ваше величество выслушать меня до исполнения этого приказания.
– Что вы хотите сказать? – спросил Людовик XV.
– Что освобождение заключенного, даже когда невиновность его будет признана, было бы удостоверением в безнаказанности для того, кого мы хотим наказать.
Король с удивлением вскинул брови. Епископ подошел, бросив грозный взгляд
– Что вы хотите этим сказать? – спросил король.
– Государь, – отвечал д'Аржансон, – ну посудите сами: вчера начальником полиции был арестован человек, и через два часа весь Париж узнал, что арестован Рыцарь Курятника. Сегодня утром это известие начало распространяться по провинциям. Через неделю вся Франция будет убеждена, что Рыцарь Курятника действительно захвачен.
– Зачем позволять распространяться этому известию, если оно ложно?
– Чтобы сделать его справедливым, государь.
– Но если этот человек невиновен?
– Пусть он продолжает считаться виновным.
– А если это аббат Ронье?
– Заставим всех думать, что это Рыцарь Курятника…
– Милостивый государь! – вскричал епископ. – Я даже не знаю, как назвать подобный способ действия.
Д'Аржансон улыбнулся.
– Извините, монсеньор, – отвечал он, – это называется ловкостью.
– Объяснитесь, – сказал король.
– Теперь все думают, что Рыцарь Курятника арестован: все опасавшиеся этого разбойника теперь спокойны и радуются. Из двух одно: или тот, кто в наших руках, действительно Рыцарь Курятника, или нет. В первом случае все идет само собою, во втором все запутывается. Но вместо того, чтобы помешать нам, эта путаница должна нам помочь. И вот каким образом: с одной стороны, заставив Рыцаря думать, что мы им обмануты и убеждены, что поймали его, мы на несколько дней обеспечиваем спокойствие ему и его шайке; а разбойника всегда удобнее поймать в то время, когда он убежден, что его не поймают. Стало быть, было бы странно, если бы не удалось схватить кого-нибудь из шайки Рыцаря, после того как распространится это известие.
Фейдо де Марвиль, внимательно слушавший маркиза д'Аржансона, одобрительно кивнул.
– Потом, – продолжал министр, – мне пришла в голову другая мысль, вызванная воспоминанием о письме, полученном месье де Марвилем. Я говорю о письме Жакобера. Очевидно, что его застали в ту минуту, когда он писал, но он успел просунуть это письмо в трещину, о которой говорил. Кто-то поднял это письмо, вложил его в конверт и послал по почте начальнику полиции. Главное – узнать то место, где было найдено письмо. Велев немедленно обыскать это место, мы должны спуститься в подземную галерею, о которой говорит Жакобер, и потом оттуда продолжать наши поиски.
– Месье д'Аржансон прав, – согласился король, – это превосходная мысль.
– Главное – узнать, кто послал это письмо начальнику полиции.
– Я пообещаю награду в сто луидоров тому, кто прислал мне это письмо, – сказал Фейдо де Марвиль. – За деньгами непременно придут. Это самое простое средство.
– Да, –
– Но это не помешало бы оказать правосудие невиновному, – возразил епископ.
– Это-то и было бы опасно, – заметил д'Аржансон. – Выпустить этого человека – значит признаться, что Рыцарь Курятника опять не был пойман. После распространения этого известия неизбежно новое торжество разбойника, а ведь имя его и так внушает ужас. И осмелится ли тогда нашедший письмо получить награду, явившись в полицию?
– Что же вы хотите делать? – поинтересовался епископ.
– Оставить в тюрьме арестованного, виновен он или невиновен, и чтобы его никто не видел, кроме его тюремщика и судьи, производящего следствие.
– Но если он невиновен?
– Его невиновность будет объявлена через некоторое время… И он будет освобожден.
Епископ поклонился королю.
– Как вы решите, ваше величество? – спросил он.
Людовик XV, казалось, находился в затруднении. Увлекаемый чувством справедливости, он сначала приказал освободить пленника, если он невиновен, но слова маркиза д'Аржансона изменили его мысли. Епископ спокойно и бесстрастно ждал ответа короля, но, так как Людовик XV не спешил отвечать, прелат опять поклонился и повторил свою фразу.
– Завтра я решу это в совете, – сказал король.
Ответ был решителен и не допускал лишних вопросов.
Епископ низко поклонился и вышел из кабинета. Фейдо де Марвиль в конце комнаты, возле двери, в которую вышел епископ, по-видимому, ждал королевской воли.
– Подойдите, – приказал ему король, – я хочу с вами переговорить.
Этим король давал знать начальнику полиции, что он не должен ехать в Париж раньше епископа. Фейдо подошел к столу.
– Господа, – сказал король твердым, не свойственным ему тоном, – это темное дело непременно должно быть рас-
крыто. Я, со своей стороны, одобряю то, что предложил маркиз д'Аржансон. Вы, месье де Марвиль, привыкли к таким трудным делам, скажите же нам откровенно ваше мнение, но не говорите без размышления. То, что сказал маркиз д'Аржансон и что сказал я, ни к чему вас не обязывает. Изложите нам ваше мнение.
– Мое мнение, государь, во всем согласуется с мнением господина министра, – отвечал Фейдо. – Я думаю, что арестованный действительно аббат Ронье; я думаю, что Беррье, возвратясь из Амьена, привезет, без сомнения, разъяснения, которые подтвердят мое убеждение; но, хотя я думаю, что арестован невиновный, и в полной уверенности, что он будет оправдан, я хотел бы поддерживать эту ошибку, чтобы обмануть тех, кого я преследую. Затем, если мы откроем место, где было найдено письмо, то встанем на путь, который приведет нас к цели.
В эту минуту в дверь постучали.
– Войдите, – сказал король.
Дверь отворилась, и Бине, камердинер Людовика XV, его доверенное лицо, без которого не мог обойтись король, вошел в кабинет.
– Что такое, Бине? – спросил Людовик XV.
– Государь, – отвечал камердинер, – парк обыскали, как приказал начальник полиции, и ничего не нашли, абсолютно ничего. Все находившиеся в парке служат у вашего величества или у приглашенных особ.
– А петух?
– Его и следа не нашли.