Рыцари черешневого цветка
Шрифт:
— Поэтому он и бреется дома… Нет, Мария, не смейся… Сколько раз я ставил в укор отцу то, что он выбрал себе эту профессию. А он каждый раз проводит свою философию. Говорит, что, мол, когда человек бреется, он снимает с себя часть печали или злости, так как за те несколько минут, пока бреет бороду, смотрит на мир немного веселее, и жизнь кажется ему светлее. Так он говорит… И вбил себе в голову, словно он апостол веселья и доброго расположения духа… А я думаю, что вся его философия — это попытка оправдать себя…
Так или иначе, а Дану все-таки удавалось не отставать от Марии. Усталость,
Дан молча обогнал Марию, не вторгаясь в ее мечты. Он чувствовал себя в хорошей форме. Даже ускорил шаг и вскоре догнал Ионела и Лучию.
— Эй, изобретатель! Ага!.. Вы забиваете себе голову солнечным ветром?.. Следите, как бы не попасть в какую-нибудь лужу… или в яму…
И пошел дальше, так же втянув голову в плечи, чтобы не мешать мудрой интеллигентной болтовне.
Ионел и Лучия невольно глянули на него. Они оба были весьма поглощены решением одного очень важного вопроса, что бы следить за всем, что происходит вокруг них.
— В самом деле, Лучия… — снова начал Ионел. — Меня даже в пот бросает, только я подумаю о таком. И другого выхода нет! Напрасно еще и ты будешь забивать себе голову! Для этого есть абсолютно все основания!
— А с Виктором ты говорил? — обеспокоенно спросила Лучия.
— Говорил, — не колеблясь, ответил Ионел. — Я хотел сперва поговорить с тобой, но не знаю уж, как это так произошло…
— Не надо извиняться. Скажи лучше, что думает Виктор? Или ты хочешь, чтобы спросила я?..
— Нет необходимости, Лучия. Виктор придерживается той же самой мысли. Он сразу же согласился со мной…
— Я тоже считаю, что это очень правильно, Ионел. И чем дольше я думаю, тем более убеждаюсь. Твоя правда! Залог успеха экспедиции только в том, что мы разделимся на две группы, в худшем случае, по крайней мере, все возвратимся домой. Честное слово, Ионел! Ты заслуживаешь всяких похвал…
— Оставь, Лучия… — запротестовал Ионел. — Не надо делать из этого события. До этого мог додуматься кто-угодно… И сейчас, это уже не моя идея. Она наша, она принадлежит нам всем…
— И все-таки…
— Нет, Лучия! — поучительно сказал Ионел. — Это идея всех, так же, как и радиоаппараты стали нашим общим достоянием. Довольно! Лучше подумай о других, еще не разрешенных проблемах. Что нам делать с выбором руководителя экспедиции?
— Если говорить искренне, — сказала Лучия, — я уже давно думала о Викторе.
— А мне кажется, что руководителем экспедиции
— Точно! — согласилась Лучия. — Виктор имеет талант убеждать, он умеет воспринимать человека таким, каким он есть… Но сейчас я думаю, что руководителем мог быть и ты. Эта твоя мысль — исключительная… Честное слово, Ионел! Теперь нам кажется это простым: вместо одной группы — две; одна в пещере, вторая наверху, постоянная связь по радио… Колумбово яйцо! Я считаю, это ценнее тысячи радиоаппаратов…
— Ты снова начинаешь преувеличивать! Я прошу тебя, оставь меня, даже приказываю!
— Подожди, ты еще не руководитель, — рассмеялась Лучия. — И есть еще одно, что дает мне основания предложить в качестве руководителя тебя. Честное слово, Ионел… Мне нравится, что ты не зазнаешься. Поэтому я прямо сейчас пойду поговорю с Виктором.
Протесты Ионела не в состоянии были остановить Лучию. Наоборот — они лишь ускорили ее шаги. За несколько минут она догнала Виктора. Хоть и задохнувшись от быстрого бега, девушка все равно шла в ногу с парнем. Урсу немного замедлил ход, и все трое оказались вместе.
— У меня есть идея! — вдруг сказала Лучия.
— Только одна? — притворно нахмурился Урсу.
— Одна, но замечательная! — с нажимом ответила Лучия. — Что бы вы сказали, если бы я предложила Ионела в руководители экспедиции?
Урсу даже свистнул от неожиданности и, может, впервые в жизни глянул Лучии в глаза:
— Это Данова выдумка… без его порошка?
— Нету меня времени на шутки! — прервала его Лучия. — Я говорю серьезно…
— Тогда нам-таки надо было взять с собою Тика! — разозлился Урсу. — По крайней мере, я мог бы сделать контрпредложение в том же духе…
— Я уже тебе сказала, что не шучу…
— А я мог бы предложить тебя… — в конце концов вылил Урсу всю свою досаду.
— Во всяком случае, он не какой-то там… медведь, — разволновалась Лучия. — Мне не пришло в голову иное слово… И почему ты считаешь, что человек не может измениться к лучшему?
— Ничего такого я не говорил, — защищался Урсу. — Человек, конечно, может измениться, но Ионел — ребенок… Маменькин сыночек…
Чтобы убедить его, а скорее потому, что она не могла терпеть такого сопротивления, Лучия сорвалась. Однако речь ее, громкая и безостановочная, все-таки был очень логична: она говорила про Ионеловские аппараты, об идее исследования пещеры двумя группами, до которой додумался Ионел, про его скромность… «Он просил меня не говорить никому, что ему пришла на ум идея деления…» И — как вывод — я думаю, мы могли бы избрать его руководителем… — закончила она вдохновенно.
Виктор не сказал ничего, не выдав себя ни единым жестом, который мог бы открыть его мысли. И только увидев, что Урсу помрачнел и готов взреветь, категорически вмешался:
— Погоди! Ты не имеешь права препятствовать!
— Нет, имею! Имею тысячу прав, а не одно! И вообще здесь речь не о праве…
— Может, и так, — ответил Виктор. — Поэтому — я прошу тебя!
Урсу не ответил ничего. Только фыркнул и нервно пошел вперед.
Лучия попросила у Виктора объяснений, но тот только бессильно сдвинул плечи.