Рыцари черешневого цветка
Шрифт:
А чтобы убедиться самому или убедить других, надо было бросить один единственный вопрос:
— Что везешь? Сливы или абрикосы?
— И то, и то…
— Вот видите, я же говорил, что он из-под леса, с Цурлуя…
Однажды утром знатоки возле барьера оказались в затруднительном положении.
— Кто бы это мог быть, тот старик?.. Глянь-ка на него!
— Я сказал бы: путешественник, так как он побрился с вечера…
— И ну тебя! Разве не видишь, что на нем ботинки!
— Может, какой-нибудь контролер…
— А
— А я думаю, это какой-либо голова… Вы гляньте, как он таращит глаза на черешни!
— Ты разбираешься в людях так, как моя дочка в кулинарии…
— Эге же! Это очень похвально слышать от тебя!
— Это и не похвала, и не осуждение, так как у моей доченьки только-только прорезались зубы…
Людям стало весело. Тот, у которого маленькая дочурка, продолжал дальше:
— По одежде можно было бы сказать — он из города… Жаль, что не курит. Так как человека можно узнать и по тому, как он держит папиросу.
— Вон, глянь! Есть! Он закурил трубку!
— Из города! Так как весьма взволнован для своего возраста. Я сказал бы, что он пенсионер или учитель… Трубка…
— Э, нет! Я готов дать руку на отсечение! Трубку курят только учителя. В нашем селе двое таких: одного зовут Петека, второго Прогаб. И оба сосут трубку.
— Эге! Здесь это не подходит… Если мы будем считать так, то тогда выйдет, что каждый с посохом — пожарник…
— С чего бы! Что ты этим хочешь сказать?
— В нашем селе есть один мужчина с палкой. Звать его Скурту. Он пожарник, повредил себе на пожаре ногу…
Люди снова рассмеялись, но все равно им не удалось определить специальность незнакомого странника возле барьера, который стоял себе, опершись на деревянные перила. И вскоре люди забыли о нем, но не потому, что им надо было упорядочить кладь на подводах или напоить скот. Другое привлекло их внимание: на дороге появилась группа юношей, которых они не очень часто видели, хотя почти все были из под гор.
— Вы только взгляните, что это за явление! Словно у них сотни голов и сотни ног… Только на головах у них котелки, а сбоку к ногам прицепили кадки, словно не нашли другого места для груза…
— Это, наверное, студенты… У них вон и топоры, и лопаты. А вон гляньте, какое чудо! Это, наверное, киноаппараты, а может, то, чем долбят горы…
— Какое там! Студенты!.. Разве не видно, что они напрочь зеленые, еще даже пушок не пробивается! Какие-то дети…
— Ничего себе детки! Померься-ка силой вон с тем великаном, который… ты только глянь-ка!.. взял на спину целый дом, а в придачу прихватил еще и амбар…
— Они, наверное, взялись за какое-то большое дело…
— Знаю я таких, видел не раз. Пройдет полкилометра, потом вытащит язык и начнет ныть, почему не поехали поездом…
— Это не беда… Будем возвращаться вечером и возьмем их на подводы… Километров пять-шесть они, может, пройдут…
— Ты смотри, как бы
— А начальник их, кажется, не очень рослый…
— Это который?
— Тот, что с фонарем у ноги…
— Ну, если каждый, кто с фонарем, начальник, то тогда наш фонарщик, который…
— Да подожди-ка! Ты глянь, как он идет, засунув руки в карманы… и только малюсенький мешочек у него на спине…
— А, пусть тебе добро будет! Там и двое девчат!
— Тебе примерещилось!
— Разве я до сих пор не видел кос? Вон сам глянь!
— Что косы, кум? Та белокурая подстрижена точь-в-точь по-мальчишески. Ты видел, кум? Обе в штанах!
— А я говорю, что здесь не до шуток. Не может быть, чтобы у них не было какого-то важного дела. Вот поверьте!
— Конечно!.. Доброе утро, ребята и девчата! И куда это вы так рано?
— Доброе утро. К Черной пещере…
— Ну, счастливого пути! Дорога туда неблизкая, и люди не очень стремятся заходить вглубь… А что вы там будете делать? Фотографироваться или какие-то опыты?
— Что-нибудь будем делать! Бывайте здоровы!
— И вы идите и возвращайтесь здоровы… Перейдете мост, направляйтесь прямо, там будет еще один мост, тоже каменный, как и этот… там возьмете налево каменистой дорогой километров четырнадцать к Зеноаги, а от Зеноаги две дороги к Черной, так у нас называют пещеру… Дорога, что направо, хоть длиннее, но она более легкая… Левая — более короткая, ею лишь километров семь или восемь…
— Ну и говорун ты! Они уже перешли мост и не слышат тебя, а ты все рассказываешь…
— В самом деле… А сколько их было всех?
— Пять…
— Да нет, шесть…
— Во, смотрите-ка! А трубка отправилась в город!..
— А вы заметили, что мы немного сменили язык? Словно бабы с Путини, те, которым нечего делать, что зовут сороку для болтовни…
— Это на дорогу… Дед мой, земля ему пухом, рассказывал мне настоящую историю про дорогу и путника… Но расскажу вам ее вечером, когда будем возвращаться, дорогой…
Все остальные облегченно вздохнули.
— Итак, до вечера, здесь же, возле барьера, люди добрые.
Они погнали животных, кто кнутом, кто окриком, а кто дернув за вожжи, и двинулись к городу вслед за дедом с трубкой.
А старик был уже далеко. Он очень спешил, так как увидел только шестерых ребят и девчат, которые пошли дорогой в горы. А где же седьмой, которого он ждал?..
Старик нерешительно остановился напротив дома с крыльцом, обвитым плющом.
Урсу все время держался впереди, вынуждая и других придерживаться его темпа. Первым он ступил и на мост. Все люди, которые встречались им дорогой, удивленно смотрели на него и хвалили его силу. «Такой парень, как этот, мог бы и дом передвинуть», — думал один. И в самом деле — так нагруженный, Урсу казался втрое сильнее, чем был на самом деле.