Рюрикович 3
Шрифт:
— Ну что же, вот и не договорились! — пробурчал в окопе Седой, выцеливая среди бронетехники живую силу. — Взводный, до того лупоглазого не достать!
— Я ему во снах являться буду! — процедил Ильич и громко крикнул: — Не отступать! Не сдаваться! Плен хуже смерти! Потанцуем, братцы!
Ответом были выстрелы, взрывы, крики и стоны…
Глава 5
Утром меня разбудил отчаянный стук в дверь. Этому стуку сопутствовал громкий крик Бориса Годунова:
— Царевич!
— У тебя совести нет, молодой человек! — оборвал я, когда распахнул дверь. — Ну, чего в такую рань поднимаешь панику?
— Царевич! — Годунов едва не смёл меня, когда ворвался в комнату. — Там… там…
Я понял причину его паники. Ну да, я разрешил заночевать Ермаку на первом этаже в гостиной. Бывший душегуб из Ночных Ножей коротко кивнул и улёгся на небольшом диване. Он отказался от подушки и одеяла, мотивировав тем, что не стоит воину разнеживаться. Я в ответ только пожал плечами, нет так нет — уговаривать не буду.
Ну да, не познакомил всех домашних с ним, но… У меня было оправдание — мы приперлись, когда на горизонте начало светать. Все мирно сопели, не поднимать же домашних для знакомства с новым слугой?
Я хотел дождаться утра и в более благоприятных условиях познакомить всех с Ермаком.
Не получилось…
Кто же знал, что мой товарищ припрётся под самое утро и решит всех всполошить? Ну спит в гостиной мужчина с разбойничьей рожей, так чего же орать? Подумаешь, эка невидаль…
— Ты проорался? — спросил я резко, чтобы оборвать истерику.
— Чего? — захлопал глазами Годунов, а потом начал тыкать в сторону двери. — Там… Там…
— Да знаю я, кто там, — буркнул я в ответ. — Пойдём, ты тоже узнаешь.
— Чего? — снова повторил Годунов. — Узнаю?
— Идём, — покачал я головой. — И прекрати в конце концов орать. Если хочешь меня разбудить, то просто поскребись в дверь. Этого будет достаточно для меня, заодно и врагов не разбудишь. Тот человек внизу не враг нам. Наоборот, он наш новый слуга. Пошли знакомиться. Думаю, что ты всех уже разбудил своими истошными воплями…
Я накинул махеровый халат с золотой строчкой. Нужно было показать себя Ермаку. Пусть оценит мой видон. Может поймёт, что поступил на службу не к царевичу, рассекающему с голой жопой по ночному городу, а человеку, у которого есть чем блеснуть!
Пусть это и не царский кафтан, но всё равно — для пускания пыли в глаза сгодится. Ведь за время, которое он провел в гостиной, можно было и передумать. А так, увидит меня, восхитится своим выбором и будет служить верой и правдой.
Вряд ли он задумает нас обнести — слишком уж хороший урок был ему преподан. Да и какую-никакую славу я уже приобрел в этом городе. Хотя и недостаточную, если Дворжецкий задумал на меня зуб точить.
Ну, насчет Дворжецкого я уже всё продумал и даже обговорил быстренько с Тычимбой. Мой слуга согласился поддержать меня в задуманной афере. Осталось только дождаться сегодняшнего
— Я как-то не подумал, — почесал голову Годунов. — Мне показалось, что в дом проник грабитель…
— Ага, после устал и уснул на диване? — хмыкнул я. — Ладно, идем знакомиться!
Как только я вышел, так внизу сразу же раздались крики:
— А ну, держи его! Держи окаянного! Ты чем это стреляешься, паскудина?
— Да я свой, мужики! Не лезьте, а то по сопатке выхватите! Да свой же я, сволочи! — вопил в ответ Ермак.
Времени спускаться не было, поэтому я в два прыжка достиг лестничных перил и перескочил через них. Приземлился как раз между Семёном с вилами, Михаилом Кузьмичом с монтировкой и Ермаком, который уже поднял руки с выхваченными пластинками.
Два пожилых мужика в нижнем белье с оружием в руках выглядели эпично. Точь-в-точь выскочившие на пожар постояльцы отеля. Ермак же прижался к стене так, чтобы не смогли обойти сзади. Он уже косился на стоящий рядом комод. В его диковатых глазах читалось желание опрокинуть эту махину на двух врагов.
— А ну, отставить!!! — гаркнул я так, что звякнула посуда в комоде. — Что с вами такое, люди?
— Да вот, проник в дом душегуб, Иван Васильевич! — тут же отчитался Семён. — Напугал господина Годунова, а уж мы на крик и прибежали. Дайте-ко я ему в пузяку вилы загоню!
— Загонялка ещё не выросла, — ощерился Ермак. — Иван Васильевич, дай я ему глаз на жопу натяну и моргать заставлю?
— Никто ничего делать не будет! — прикрикнул я. — Семён, Михаил Кузьмич, опустите оружие. Ермак Тимофеевич, тоже убери свои приспособления. Тут врагов нет…
— А может я всё-таки монтировкой по загривку? — спросил Михаил Кузьмич. — Ну, для пущего спокойствия.
— Я тебя сейчас сам так успокою, что полгода только овсяную кашку жрать сможешь, — буркнул Ермак. — Через трубочку…
— Все трое, за неповиновение приказу господина я оставляю вас в этом месяце без премии! — повысил я голос. — Ещё есть желание поугрожать друг другу?
— Никак нет, Ваше Царское Высочество! — тут же вытянулись во фрунт Семён и Михаил Кузьмич.
Они опустили свои прихваченные орудия. Также сделал и Ермак, убрав приспособления обратно в браслеты.
— Только на службу поступил, а уже премии лишился, — хмыкнул Ермак. — Такое себе начало карьерной лестницы.
— Сейчас вы можете пойти на все четыре стороны, — поднял я бровь. — Есть такое желание?
— После такого радушного приёма? Да ни в жисть! Меня так сладко нигде не принимали, — скривился в улыбке казак.
— Вот и договорились. Давайте знакомиться. Это Семён, местный завхоз. Это Михаил Кузьмич, наш водитель. Это Ермак Тимофеевич, наш телохранитель, — показывал я на каждого, кто находился в гостиной. — Вон того молодого господина, который прячется между перил, зовут Борис Фёдорович Годунов. А вон те дамы, которые выглядывают из дверей кухни… Марфа, Меланья, куда же вы?