Рюрикович 3
Шрифт:
Всё прошло как по маслу и теперь осталась только вишенка на торте. Я должен раз и навсегда отбить желание у тех, кто хочет сделать пакость для моих близких и тех, кто мне дорог.
Никто не смеет трогать моих людей! Никто не смеет касаться их грязными лапами или пытаться их огорчить!
Я даже усмехнулся своим мыслям — как же быстро определил Бесстужеву в разряд своих людей… А ведь вечером расстался с ней. Однако, как показывает практика — расстался правильно.
Ведь на место Дворжецкого обязательно придет кто-нибудь другой. И кому-нибудь другому захочется
— Иван Васильевич, мы же можем не успеть! — подскочил ко мне Годунов.
Вот и ещё один из тех, кого я мог считать вхожденцем в «близкий круг». Но атак на него до сих пор не было потому, что все знали — его опекает приближенная к царю особа. Но когда со смертью отца пропала и Мария Никифоровна…
В общем, сейчас Годунова никто не опекал, так что могут и попытаться поковырять Бориску…
— Борис, вспомни анекдот про молодого и старого быка, которые стояли на холме и смотрели на стадо коров у подножья холма, — усмехнулся я в ответ. — Мы всюду успеем. Мы прибудем ни рано и не поздно, а как раз к раздаче слонов. Так что не суетись.
— Ух, Иван Васильевич, всё-таки я порой поражаюсь вашей выдержке. Это же надо вот так вот взять и разыграть партию. Прямо как в шахматах!
— Просто с гроссмейстером сел играть любитель, — вздохнул я в ответ. — А результат такой схватки всегда предсказуем…
Вскоре показался и актовый зал. Крики оттуда уже гремели по коридору. И в основном это были крики Дворжецкого:
— Я докажу! Я всем всё докажу! Я сейчас покажу, как у нас кое-кто занимается!
Мы с Годуновым прошли в зал. В просторном помещении сидели преподаватели, а «виновник шума и тревоги» чуть ли не подпрыгивал от нетерпения на сцене. Рядом с ним хмурился Михаил Селиверстович Снегов, чью презентацию так безобразно прервали.
— Вот! — Дворжецкий указал на меня пальцем. — Вот кто нарушает не только правила училища, но также и общечеловеческие понятия о чести и морали!
— Михаил Павлович! — крикнул я в ответ, чувствуя обращенные на меня глаза. — Княжич Дворжецкий! Прошу вас образумиться и прийти в себя! Нельзя же так бескультурно себя вести и отрывать от важных дел наш многоуважаемый преподавательский состав!
— Нет! Ты думаешь, что на тебя не найдётся управа? А вот и найдётся! — чуть ли не бабьим голосом завопил княжич. Он затряс телефоном словно поп крестом перед изгоняемыми бесами. — Я сейчас всем всё докажу! Я покажу такое… Такое… Ты не только себя покрыл позором, но также ещё и…
Я видел, как Бесстужева спрятала лицо в платок. Вот-вот прозвучит обвинение и тогда…
— Княжич!!! — гаркнул я так громко, что оконные стёкла звякнули в ответ. — Ещё раз призываю вас взять себя в руки! Не стоит ничего показывать!
— Ага, испугался? — злорадно расхохотался Дворжецкий. — Следует бояться, царевич…
Последнее слово он произнес так, словно оно обожгло ему рот горячей картошкой.
— Что происходит, Иван Васильвич? Извольте объясниться? — повернулся ко мне Еремей
— Наш однокурсник слегка повредился в уме от перенапряжения! — тут же ответил я. — Похоже, что нагрузка Порфирия Валентиновича вызвала небольшой шок. Мы пытались удержать Михаила Павловича, пытались успокоить его, но… Похоже, что стресс очень сильно прошелся по княжичу, если он ошибся раздевалками и ворвался в женскую!
— Да-да! Он был у нас! — раздались нестройные женские голоса. — И был весьма в неприглядном виде! Можно даже сказать, что срамном!
Глаза Дворжецкого едва не вылезли из орбит, когда я произнес свой спич. Он явно не ожидал от меня подобного. Он думал, что я буду умолять его, что упаду на колени и начну ползать, но… Да вот хрен ему во всё княжеское рыло!
Мой очередной удар попал точно в цель, а девушки сработали как надо. И ведь ничего не попишешь — не стоило самому соваться в женскую раздевалку! А то хотел и рыбку съесть и…
— Да вы… Да вы… А ты!!! — по виду Дворжецкого в самом деле можно было подумать, что он сошел с ума. — Ты всё это подстроил!!! Ну ничего!!! Я сейчас!!!
Он кинулся к проектору, который продолжал бесстрастно транслировать таблицы на белый прямоугольник экрана. К нему дернулся Снегов, но яркое пламя на ладони Дворжецкого заставило его отпрянуть.
— Назад! А ну назад или я за себя не ручаюсь! — прокричал Дворжецкий. — После того, что было сегодня, мне уже терять нечего!
— Княжич! Вы теряете лицо! — постарался я перекричать его. — Не стоит ничего показывать! Не нужно! Просто сядьте, отдохните! Всё наладится! Всё будет хорошо!
Мои крики только распалили его. Он ожидаемо сыграл от противного. В научном мире это называется реверсивная психология — запрети ребёнку что-нибудь делать и получишь совершенно обратный результат.
Как же прост оказался этот человек, считающий себя главным интриганом. Как же им легко манипулировать. У меня даже закралась мыслишка, что это вовсе не он сам решил подослать Ермака, а его надоумили!
И те, кто надоумил, скоро очнутся от оцепенения!
Ух, надо было их на подольше парализовать!
Но нам и так времени хватило. Подскочивший к проектору Дворжецкий быстро заменил шнуры и вывел на полотно экран своего телефона. Нашел нужный файл и…
Бесстужева гордо выпрямилась. Прямо как идущая на казнь императрица. Ничем такую не прошибешь! Пусть и раскраснелась, пусть ресницы хлопают, не пуская наружу слёзы, но… Держалась отлично!
— Вот сейчас! Сейчас будет открыто нутро нашего царевича! — громогласно заявил Дворжецкий, нажимая на иконку видео.
— Михаил Павлович, где вы? — раздался голос Курбского. — Вы тут? Нам уже можно прятать вещи?
На экране было видно, как совершенно обнаженный Дворжецкий подобрался к княжичу и начал танцевать перед ним. Дикий танец племени тумба-юмба вызвал смех в зале.
Мои однокурсники начали хохотать во всё горло, видя тот самый эпизод, который я снимал украдкой в раздевалке. Переслать его на телефон Дворжецкого было делом одной секунды. А уж заменить его на нужный файл…