Рюрикович 3
Шрифт:
— А зачем к дереву? Я и так смогу кричать без устали! — пробурчал Годунов. — А со свободными руками ещё смогу и сражаться!
— Да уж! Со свободными-то руками сражаться сподручнее! — заметила Меланья, составляя на стол небольшие продолговатые тарелочки с нарезанной ломтиками селедкой.
Эти ломтики окружали тонкие, прозрачные на свет, кольца лука и дольки лимона. Сельдь заманчиво поблескивала на свету, ее поверхность переливалась, как чешуя рыбы, пойманной в чистых водах северных морей. А запа-а-а-х…
Я невольно сглотнул слюну, наблюдая за составлением еды.
— Под такую закусочку только стопочки не хватает! — заметил Ермак.
— У нас сухой закон! — холодно ответил я. — Если хотите сопровождать меня, то никакого спиртного. Монстры чуют алкоголь и в самую первую очередь кидаются на пьяных. Знают, что у тех координация нарушена!
— Так точно, господин! — выпрямился Ермак. — Никакого алкоголя до монстров. Вот если господина Годунова схрямкают, то тогда на его поминках и оторвёмся…
— Как бы вам самому чего-нибудь не оторвали! Чего-нибудь ненужного, — недовольно буркнул Годунов.
Меланья прыснула, собирая тарелки после борща. Она закрыла рот рукой, посматривая на Ермака. Тот подмигнул ей в ответ и тоже улыбнулся.
Если это была не химия любви и страсти, то я могу считать себя папуасом. Уже заметил, что между ними проскакивали искры, но… Люди они взрослые, сами между собой разберутся. Главное, чтобы их отношения делу не мешали.
— Ладно, после обеда соберемся и поедем. Борис, если хочешь ехать с нами, то учти — дело серьезное и отступить вряд ли сможешь! — проговорил я. — Серый Омут тем и плох, что неизвестно — какая образина из него вылезет. Зато внутри можем найти полезное не только для себя, но также и для Гиви Толстяка.
— А правда, что однажды появился золотой Омут? — спросил Ермак, уплетая за обе щёки.
— Был такой, — кивнул я в ответ. — Нашедший его ведарь долго не убивал хозяина Омута, вытаскивая из того слитки. Зато потом отошел от дел, зажил богатой жизнью. Жил, правда, недолго. К нему наведались грабители, а охрану ведарь поставить не успел. Положил много народа, но грабители знали зачем шли и не остановились. Так что можно сказать, что Бездна победила ведаря даже после того, как он закрыл её Омут.
— Эх, я бы сразу же охрану нанял, — вздохнул Ермак. — В наше время без охраны только в Царское училище можно соваться. Да и то…
— Кушайте селедочку, Ермак Тимофеевич, — хмыкнул я в ответ на его взгляд. — Говорят, что от лука подколки становятся острее.
— Всё-всё-всё, понял и не подкалываю господина. Лучше господина Годунова подколоть — шкура целее будет! — поднял вверх руки Ермак.
После этого и в самом деле принялся за селёдку. Закидывал её вместе с картошкой так, словно последний раз ел в прошлом месяце.
— Я тоже грозная фигура! — насупился Годунов. — И тоже кое-чего могу! Нечего надо мной насмехаться!
— Да вы оба офигеть какие грозные, — закивал Ермак. — Даже странно, что татары напали на нас! Хотя ведь знали, что вы на Руси обретаетесь…
— Не, ещё мало вы лука поели.
— Ага, сейчас наемся лука, а потом вонищей из пасти все Омуты позакрываю! — хохотнул Ермак. — Стану самым вонючим героем!
— Эх, если бы так просто было Омуты закрывать, то все ведари ходили, обвешанные луком с ног до головы! — вздохнул я. — Ладно, ешьте, а то с разговорами вовек не соберемся.
После обеда я показал Михаилу Кузьмичу точку на карте. Тот понятливо кивнул в ответ:
— Знаю, где это, неподалёку от Козьего пруда. А почему тут точка серая? Что там такое?
— Открылся дикий Омут. Так что поедем закрывать. До конца доезжать не нужно, можно будет вот тут на дороге остановиться и дождаться нашего возвращения, — я показал на ниточку дороги на экране телефона.
— Это… Если какая помощь будет нужна, то…
— Михаил Кузьмич, вы нужны как средство передвижения, — серьёзно ответил я. — Не глушите мотор, будьте на стреме. Если что пойдёт не так, и кто-то из нас получит рану, то…
Я посмотрел на Годунова, забирающегося в машину. Он успел не только прищемить палец дверной ручкой, но также ударился головой об арку двери.
— Всё понял. Домчу в тот же миг! — ответил понятливый водитель.
— Вот и договорились!
Ермак в путь надел свои браслеты. Я пока ещё не до конца разобрался в том, как они работают, но тот уверял, что никакой магии нет, одна сплошная механика.
Ну, механика так механика. Главное, что работают исправно и в нашем деле сгодятся. А что до Годунова… Я его взял ещё и потому, что лекарь он неплохой. Нельзя исключать любого развития событий, а рану он лечит на раз-два-три. Но если его самого серьезно ранят, то придется везти в город, поэтому я и сказал Михаилу Кузьмичу быть наготове.
Мы загрузились и поехали.
Машина мягко покачивалась. После сытного обеда глаза слипались сами собой. До конца пути было не меньше часа, поэтому я позволил себе провалиться в дремоту. Краем сознания всё ещё оставался в салоне, внимая болтовне Годунова и Ермака.
— Что это там? — неожиданный вопрос Ермака заставил меня моментально вырваться из дремоты.
Так как тот сидел впереди, то смог рассмотреть то, что иначе как погоней не назовешь. В паре километров от нас мчалась блестящая точка мотоцикла. За ней чуть поодаль двигались ещё несколько подобных точек. Широкая полоса полей позволяла взглянуть так далеко.
И вроде бы вполне мирная картина — семь мотоциклистов мчатся по дороге, но…
Над шестью мотоциклистами парили три здоровенные твари, которые даже с нашего места казались не меньше коровы. Словно из той шутки про водителя, обозревающего обосранный птицами автомобиль, который думал: «Всё-таки хорошо, что коровы не летают!»
Одна из тварей камнем рухнула вниз, выставив лапы и стараясь попасть на переднего мотоциклиста. Тот прижался к мотоциклу и вильнул в сторону.
Недостаточно успешно, так как с его головы слетел шлем и запрыгал по дороге. А на волю вырвалась копна волос, сверкнувших на солнце блеском новенькой медной монеты.