Рюрикович 3
Шрифт:
Этим занимался Тычимба, пока я поднимал шухер и отвлекал внимание на себя.
Сейчас княжич пытался выдернуть штекер из телефона, но… Тычимба и в этот раз постарался, заклинив провод в одном положении.
— А я вот он! — запел Дворжецкий на экране, кривляясь перед виконтом Батори. — Вот он я!
— Где вы? Я вас не вижу! — подыгравший Батори снова вытянул руки.
По залу в очередной раз прокатилась волна хохота. Особенно сильна она стала, когда Дворжецкий выскочил из раздевалки, а потом
— Вот видите, я не врал, когда говорил, что господин Дворжецкий слегка помутился разумом! — подал я голос.
— Да ты… ссссука-а-а! — провыл княжич на сцене.
Я же на экране быстро скомандовал:
— Быстро к двери! Запускаем нашего беднягу и накидываем поле! Иначе нас порвут, как щенят!
— Видите, я даже хотел помочь нашему однокурснику! И до сих пор хочу! — выкрикнул я в зале.
В это время на экране в мужскую раздевалку ввалился покоцаный Дворжецкий и запись прервалась. Ну да, дальше следовало передавать её на телефон Дворжецкого и сделать всё по красоте.
Что одна фраза была упущена… Так не всё и не всегда должно доходить до начальственных ушей, особенно, если это война.
А то, что Дворжецкий сейчас перешёл именно в такое состояние, говорило его состояние, близкое к апоплексическому удару. То есть, ещё бы немного и его «кондрашка» хватила. Ручонки подергивались, коленки постукивали друг о друга.
Он осознал, в какую ловушку сам себя загнал!
Поэтому он так затравленно озирался по сторонам, надеялся найти выход из сложившейся ситуации…
Кругом были только улыбающиеся лица. Кто-то сдерживал себя, а кто-то ржал как конь.
— Что же, господин Дворжецкий, — неторопливо проговорил ректор училища. — Если вы хотели показать нам именно это видео, то я поставлю вопрос об вашем отчислении. Не должен воин, приближенный к царю, вести себя подобным образом! Это позорит не только «крылатых всадников», но также всю армию в целом!
— Я… Я не… Это всё Рюрикович! Будь ты проклят, царевич! — завопил обманутый в своих ожиданиях княжич.
Ну да, он-то хотел меня выставить на посмешище, а Бесстужеву опозорить, но сам оказался по уши в дерьме. Только что я приобрел заклятого врага, но он ещё мог покаяться, мог попытаться обернуть всё в шутку!
Хотя нет, после демонстрации видео вряд ли ему простили бы подобную выходку…
До него это тоже дошло. Терять ему и в самом деле сейчас стало нечего, так как приказ об отчислении мог появиться в любой момент. И вряд ли деньги его отца смогут как-нибудь сгладить подобный хулиганский закидон.
Поэтому ярость блеснула в глазах утренними звёздами, и княжич прямо со сцены бросился на меня с поднятым кулаком. Этот кулак ещё в полёте превратился в ледяной ком. На меня пахнуло холодом. Кто-то из девчонок
Дворжецкий оказался лежащим на полу. Рывок вверх и удар обеими ногами заставил его распластаться на плоской поверхности.
— Осторожно! — раздался крик Собакиной.
Я подпрыгнул. По полу пролетела морозная коса. Синеватый иней покрыл место пролета этого оружия. Ещё бы немного и…
Второго удара Дворжецкий не успел сделать. Я не мог ему позволить навредить кому-то ещё, поэтому атаковал огненным смерчем, прижавшим его к полу разверстой воронкой.
Иней тут же испарился, как растаяла морозная коса. Дворжецкий силился выбраться, но я крепко держал его под своей магией.
— Не стоит дергаться, вы делаете себе только хуже! — попытался докричаться до затемненного яростью разума. — Господин Дворжецкий! Успокойтесь!
— Михаил Павлович! Миша! — раздались женские голоса. — Не надо! Умоляю вас! Возьмите себя в руки!
Я покосился на преподавателей, а те… Они совершенно спокойно смотрели на копошащегося Дворжецкого. В их глазах не было никакого интереса по отношению накосячившего кавалера. То есть вообще ничего.
Для них он уже был списанным материалом. Даже Еремей Григорьевич был безучастен, хотя раньше улыбка почти не покидала его губ.
— Царевич, вам нужна помощь? — неожиданно спросил Порфирий Валентинович.
Я перевёл взгляд на Дворжецкого, а тот неожиданно начал подниматься. То есть его всё также прижимал к полу мой огненный вихрь, но… Он поднимался.
Мало того, что он поднимался — Дворжецкий начал преображаться!
Снова раздался девичий визг. Девушки расширившимися глазами смотрели на расширившиеся плечи княжича, на его неожиданно ставшими волосатыми руки. Рубашка затрещала на увеличивающемся теле, а потом посыпалась лохмотьями на пол.
Ботинки треснули от выросших лап. Черные когти вырвались наружу и оставили глубокие борозды на каменных плитах. Дворжецкий начал поворачиваться комне…
— Он убил своего тотемного зверя! — раздался чей-то крик. — Спасайтесь кто может!
А вот это очень плохо! Аристократы в последнем бою могут убивать своих тотемных животных, забирая их силы себе, но… После такого они превращаются в берсерков, крушащих всё на своём пути.
И остановить их может только смерть…
Неужели Дворжецкий настолько ненавидел меня, что…
— Агррррх! — прорычал бывший княжич, поворачивая ко мне волчью морду.
— Выводите женщин! — крикнул я.
Однокурсники среагировали точно, выставив перед собой силовой купол и начав пятиться к дверям актового зала. Собакина порывалась прийти мне на помощь, но Курбский оттаскивал её в сторону. И правильно, в такой ситуации она могла только помешать!