Рыжик
Шрифт:
– Гррррр...
– начала Люда многообещающе, но зарождающееся смертоубийство на корню срезал другой голос:
– Люд, вставай. Я сейчас выйду на пять минут, а ты собирайся... пожалуйста.
Сказано это было с такой интонацией, что тщательно затолканная с вечера тревога немедленно вынырнула на поверхность. "Ч-чего?!" - от удивления она распахнула глаза и успела ещё увидеть Лёшкину спину, исчезающую в двери.
– Шо случилось?
– Люда рывком села на кровати и вопрошающе уставилась на Юльку.
– А шо случилось?
– искренне удивилась та.
– Это чего?.. В смысле, куда?..
– попыталась
– Так, подруга!
– оборвала её метания Юлька.
– Тебе что сказано - собирайся! Давай-давай, шевелись. Только тебя ждём. А завтракать по дороге будем - я уже бутерброды сложила.
– Да-а-а?!.. Правда?!.. Сама сложила?
– хозяйственное рвение подруги настолько впечатлило Люду, что захотелось немедленно убедиться, не продолжение ли это сна.
– Пффф!.. Я что дура, по-твоему? Смальцем хлеб не могу намазать?
– возмутилась до глубины души Юлька.
– Ну-у-у... как бы...
– засомневалась Люда, стоит ли говорить, что она действительно думает, или пожалеть убогую.
– Может, забыла чего?
– Чего забыла?! Смальца что ли? Или хлеба...
– саркастически хмыкнула та.
– Ну-у-у... посолить?
– предположила Люда наугад.
– Ой, дура, я же посолить забыла!
– подпрыгнула Юлька и кинулась переделывать бутерброды - вынимать, разлеплять, солить...
"Ну, слава богу!" - с облегчением вздохнула Люда.
– "Мир не рухнул, Дунай не потёк вспять... А раз так, то и остальное как-нибудь обойдётся... наверное", - решила она и поспешила одеться, пока кое-кто не вернулся и не застал её на полдороги в неглиже.
Пока она натягивала майки-джинсы и по-быстрому протирала глаза над умывальником, где-то в глубинах сознания начало выкристаллизовываться странное чувство. И вроде, как всегда, метушилась по комнате Юлька, а на подоконнике приветственно лепетал на своём цветочном языке Аполлинарий, висящая на стене гитара загадочно улыбалась, видимо вспоминая вчерашнее, и на столе, как обычно, выжидающе белела немытая посуда... Но что-то уже бесповоротно изменилось, тревожным налётом припорошило обыденную картину и занозой торчало в душе, создавая ощущение, словно всё, что она видит окружающего, видится ей в последний раз. Это страшно нервировало и мешало радоваться жизни. Но самое странное, что это "что-то" каким-то левым боком было связано с Лёшкой. Потому что, едва он зашёл в комнату, как ускользающее и ловимое буквально за хвост подозрение вдруг утвердились совершенно определённым "ой, будэ, будэ!".
"Миклуха! А шо случи..." - только решила она поделиться открытием, как сейчас же поняла, что малая задаёт ей тот же вопрос: - "Лю! А ты видишь?.." - И уже обе с удивлением "оглянулись" друг на друга: - "Так ты тоже это заметила?!"
Оказалось, Миклуха не просто так с утра не отзывалась - она как "пригрелась" ночью, так и не расцепилась и теперь всё видела Людыными глазами и понимала её же головой. Впрочем, Люда тоже обнаружила у себя "третий глаз", когда её забегавший по комнате взгляд случайно упёрся в телевизор. Потому что тот взял, да и включился.
– ..."Вследствие неприятия таковой участи для нашего государства", - ожил он вдруг твёрдым ответственным голосом и секунду спустя продемонстрировал такое же ответственное
Люда ошарашено сморгнула - телевизор погас, оборвав речь президента на полуслове. Политика всё-таки их достала, и пора уже было начинать бояться. А последовавшая немая сцена показала, чего именно надо бояться в первую очередь: Лёшка удивлённо (пока ещё удивлённо!) смотрел на злокозненный телик, зато прямо на неё - с головой выдавая все их секреты - с ужасом уставилась Юлька! Люда украдкой показала ей зубы. Подруга угрозу поняла и попыталась исправиться.
– Ой, мы что - воевать собираемся?
– как бы спросила она наивным голоском.
– Ага, воевать...
– Лёшка помрачнел, зато, к радости девушек, сразу оставил тему телевизора.
– Чем?!!.. Расслабились, понимаешь - мирное сотрудничество, гарантии... А оно - вона как!.. А теперь, чё ж... У него ряха уже в экран не влазит и счёт в иностранном банке, а ты ему - Родину защищай...
– разворчался он, но заметил напряжённые взгляды и вдруг совершенно с тем же раздражением выдал: - Ну, чё замерли? Давайте, давайте! Выходим. Там уже все, наверное, собрались - только вас ждут.
– Кто?!.. Где?!..
– испуганно изумились подруги, и только Миклуха изумилась восхищённо: - "Во даё-о-от!.."
– Что - кто - где?
– в свою очередь удивился Лёшка и нахмурил брови.
– Вы чё, девчонки, приказа министра геологии не читали?
– Н-неа...
– выдавили обе потерянно. Юлька только глазами хлопала. Люда, было, засомневалась - в конце концов, какой ещё приказ!
– но Лёшка был так сурово серьёзен, что недоверие растаяло само собой.
– Ну, девки, вы даёте!
– словно не в силах поверить, покрутил он головой, а на Люду, попытавшуюся привычно возмутиться, только рукой махнул.
– Приказ министра. Из всех экспедиций формируют отдельную добровольческую бригаду гражданской обороны. Наших уже вчера из автомата стрелять учили...
– Не поняла?!
– возмутилась, аж подпрыгнула Юлька.
– Как это - уже учили?! А мы?!!
Люда же подумала, что пострелять - оно конечно прикольно, но её, скорее всего, отправили бы подопытным кроликом к санитарам, и всё бы удовольствие было - изображать мумию. Знаем мы эту гражданскую оборону!
– Так вам не надо учиться, - с готовностью пояснил Лёшка.
– Вас в спецподразделение зачислили. И оружие сразу в тылу врага выдадут. Сначала забросят, значит, а там уж стреляйте, как хотите и куда хотите. Попадёте, не попадёте - не важно, главное, - и он торжественно вознёс указующий перст, - мирное население не пострадает!
– К-какое население?
– проблеяла запутанная вконец Юлька.
– Желательно своё. А если вражеское - то фиг с ним, пусть страдает. Да. И коллективу будет спокойней. И кстати, - совершенно не меняя выражения обратил он внимание на Люду, - вы знаете, что порча шофёра в военное время считается вражеской диверсией и карается без суда и следствия?
– А мы немножко, - пообещала Люда, выбирая между тарелкой и стулом: в первом случае жалко было тарелку, во втором - Лёшку... Но, как же хочется!