Рыжик
Шрифт:
Люда закончила и выжидающе посмотрела на Лёшку. Тот не смеялся, а на лице имел задумчивость. Стало немного обидно...
– Ну, ты хоть понял?
– жалостливо переспросила она.
– Ну-у-у, в целом...
– не очень уверенно ответил он и так же неуверенно добавил: - Так это что... про это?.. про?..
– Да, да, да, про это самое!
– подтвердила Люда его смелое предположение, но на всякий случай, уточнила: - Как сыночек в ночи "до ветру" ходил.
– А-а-а!..
– расплылось в шкодливой ухмылке Лёшкино лицо.
– Так вот чего Олежка!.. Ну вы, девки, даёте!
– Мы никому, ничего...
– Ладно-ладно!..
– задумался Лёшка, сделав неосторожную паузу.
– Па-ажалста!
– не задумываясь, вставила Люда.
– Что "пожалста"?
– не понял он.
– Ты просил сказать "пожалуйста", я тебе сказала "пожалуйста".
Люда изобразила такую простодушную готовность делать людям добро, что Лёшка растерялся.
– С-спасибо...
– По-о-ожалста!
– выпалила Люда и только тогда не выдержала.
"Отхрюкавшись" в сторону, она вернулась к Лёшке и застала того стоящим рядом и терпеливо дожидающимся окончания её безобразий.
– Тебе лет-то сколько?
– с деланным сочувствием вопросил он.
– А что?
– с таким же наигранным вызовом ответила Люда.
– А пора бы уже перейти в первый класс...
– как бы искренне посетовал он на её горе, - из старшей группы детского сада.
– А пупсики?!
– ужаснулась Люда.
– А пупсиков...
– Лёшка взял её локоть (опять!), приглашая продолжить гуляние, - можешь положить в портфель. Но, не больше трёх!
– Ура!
– подпрыгнула Люда и захлопала в ладоши. Рука её при этом выдралась из Лёшкиных пальцев и, чтобы загладить невольную грубость, она сама ухватилась за его локоть. А что?! Теперь хоть можно нормально гулять. Не забыть бы повторить этот подвиг при Юльке... чтоб усохла от зависти.
Следующие полтора часа выпали у Люды из памяти совершенно. Вероятно потому, что тот бред, который имел место в данный отрезок её жизни, был продуктом скоропортящимся и для хранения не предназначенным. А может просто потому, что когда человеку так хорошо, на всё другое ресурсов уже не хватает. В любом случае, сознание включилось обратно только при окрике:
– Молодые люди! Предъявите документы!
Тротуар перед ними перегородил военный патруль - капитан и трое солдат со всамделишными автоматами в сопровождении милиционера. Люда растерялась, потому как никаких документов при ней, естественно, не было. Но оказалось, что её особа никому особо и не нужна - милиционер обращался к Лёшке. Тот спокойно полез в задний карман брюк и достал какие-то "корочки". Милиционер их бегло просмотрел.
– Водитель, - констатировал он и поинтересовался, возвращая документ: - Предписание уже получали?
– Нет ещё, - сухо ответил Лёша, пока прятал удостоверение обратно.
– Странно...
– насторожился милиционер, но тут вмешался военный:
– У них - по месту работы. Завтра получит.
– А, ну тогда - счастливого пути!
– козырнул на прощание милиционер.
Лёшка двинулся дальше, Люда пошла рядом. Настроение пропало совершенно.
То, что в стране творится неладное, Люда заметила на второй день по возвращении. Стараниями Юльки от политики её оберегали, но достаточно было включить телевизор, как политика властно входила в их тихую доселе жизнь. Развлекательные программы и весёлые фильмы исчезли, их сменили тяжеловесные драмы и концерты классической музыки. Исчезли также иностранные каналы, которые чудом "ловила" Миклуха.
– Лёш... А шо, Олежку тоже заберут?
– осторожно спросила Люда. Просившееся на язык "тебя" она даже думать себе не позволила.
– Да кому он нужен!
– хмыкнул Лёшка.
– Берут только специалистов.
"Как тебя?" - опять выскочила ненужная мысль, и пришлось едва не пинками загонять её обратно.
"Лю! А Лёшку что - на войну заберут?" - влезла малая и Люда бессильно опустила руки.
"Да. Примерно..."
"А как это?"
"Глупо и никому не нужно..."
"Ну Лю! Ну как?! Как тогда в парке?"
"Каком парке?" - подавленная грустными мыслями, Люда не сразу сообразила, что бы это могло быть - ну, может дети в войнушку играли или какие-нибудь аттракционы - и тут до неё дошло... Аттракционы?! В парке!! Орудие!!! Но было поздно - Миклухина память накрыла её и заставила вздрогнуть всем телом. Потому что мир вокруг вздрогнул от тяжкого грохота давнего боя. И ненависти...
"Миклуха!!! Стой!!! НЕ!-НА!-ДО!.."
Люда зажмурилась изо всех сил, пытаясь совладать с собой, с видением, с окружающим миром, чтобы только не упасть прямо здесь на асфальте. Сквозь грохот в ушах и гулкие удары сердца услышала, как кто-то её зовёт. Потом ощутила, что её поддерживают за плечи. Потом... постепенно стало отпускать и оказалось, что поддержка была совсем не лишней.
– Люд! Ты чё?! Снова плохо?
– взволнованно спрашивал Лёшкин голос.
"Ма-а-ам-а-а!.." - подвывала от испуга Миклуха.
"И сдалИсь вы мне оба на мою больную голову..." - отрешённо подумала Люда, всё ещё с дрожью втягивая потяжелевший воздух. В пробитом не так давно затылке тут же остро кольнуло. Вот ведь - хоть стой, хоть падай!
– Ребята... да отстаньте уже!
– проговорила она и открыла глаза. И поняла, что сказала что-то лишнее.
Рядом с нею был только Лёшка, который всё так же заботливо поддерживал её за плечи и заглядывал в лицо. Несколько секунд она оторопело таращилась в его встревоженные глаза, ощущая медленно всплывающую из глубины души панику. Причём, и свою, и Миклухину. Но тут Лёшка глубоко вздохнул и с той же заботой в голосе, словно ребёнку, сказал:
– А давай, домой уже пойдём...
– И повёл, по-хозяйски пристроив её руку себе на локоть.
Люда возражать не стала. И даже ругаться на Миклуху не стала... Что на малую ругаться, если та сама в шоке и ластится испуганным щенком, чтоб загладить провинность. Всё ещё пребывая в лёгком трансе, Люда плелась "на прицепе", чуть-чуть стесняясь своей беспомощности. Очень при этом хотелось что-нибудь сказать, но как назло, ни одной умной мысли в голове не появлялось, а глупостей на сегодня было уже достаточно. Лёшка как будто почувствовал её мучения - глянул раз, глянул второй... а потом спросил, странно растягивая слова: