Рыжик

Мачальский Дмитрий Викторович

Дззззззынь!!!
– радостно рявкнуло ей прямо на ухо.

– Уа-ау! Мамочки...
– Люда отскочила и дверь весело грюкнула.

"Да ну нафиг, с этими съёмками, - решилась Люда, - пускай сами, как хотят, ходят..." Она уже повернулась с целью удрать, но тут дверь открылась сама. В проём выглянула женщина и нашла оторопевшую Люду квадратными стёклами очков.

– Это вы никак попасть не можете?
– (Люда только тупо кивнула).
– Заходите уже, не бойтесь.
– И исчезла внутри, придержав дверь.

Люда перехватила

ручку и быстренько проскользнула вслед, ожидая всего наихудшего, но сигнализация молчала. "Колдунья какая-то", - решила Люда и отпустила дверь, чтобы с достоинством шагнуть в сокровищницу геологических знаний. "Грюк!" - обрадовалась та и наподдала ей в спину. Так что в глубины "основ" начинающий геолог окунулась несколько быстрее, чем ей бы хотелось. "Ах ты ж зараза!" - оглянулась она и погрозила мерзавке кулаком. И только после этого посмотрела, куда попала.

– З-зд-драсьте...

Фонды были огромны! Большущие столы, громадные шкафы... Человек пять каких-то бесцветных личностей подняли остекленелые взгляды от раскрытых "фолиантов" и тут же снова в них уткнулись.

– Сюда подходите!
– раздалось сбоку, и Люда увидела хозяйку всего этого царства.

Давешняя "колдунья" расположилась за старинным полированным столом с узорами и финтифлюшками. Но сверху весь этот "эрмитаж" покрывали стопки... башни... горы массивных томов, среди которых и хозяйка, и раскрытая перед нею тетрадь совершенно терялись. "Вот это люди работают!" - прониклась уважением Люда, заглянула слева, справа и, наконец, нашла щелку, через которую можно было общаться.

– Я - за съёмками... Владимир Иваныч...

– Нет-нет, давайте сначала запишемся, - остановила её женщина.
– Вы новенькая? Людмила Затынко, так?

"А! Точно колдунья!" - мелькнула мысль, пока Люда согласно кивала, не находя слов.

– Разрешение на вас уже передали, распишитесь пожалуйста, - и она подсунула Люде строгого вида карточку.
– А теперь посмотрим, что у нас есть по вашему району, - поднялась она и направилась к шкафчику с кучей ящичков.
– Так, Золота Верба... Лист 99-ый и 111-ый...

"Колдунья... колдунья... колдунья... И телепатка!"

– Вот ваши съёмки, номера 985-тый и 688-ой, - объявила она совершенно обалдевшей Люде.
– Я принесу, а вы пока пошерстите в картотеке....
– И вдруг хитро подмигнула: - На тот случай, если спросят.

"Штирлец отдыхает..." - покачала головой Люда и последовала дельному совету.
– "Так! Что тут у нас пишут?"

Она перевернула одну карточку, другую... пролистнула десяток, второй, третий... Посмотрела на этикетку ящичка, подняла взгляд на шкаф и расширенными от ужаса глазами зашарила по надписям: "Авторы", "Площади"... "Открытые материалы", "Закрытые материалы"... "Разведочное бурение", "Поисковое бурение"... "Твёрдые ископаемые", "Горючие ископаемые"... "Крупномасштабные съёмки", "Мелкомасштабные съёмки", "Комплексные съёмки"...

Мама!

"Съёмки твёрррдые,

Съёмки жжжидкие,

И открытые...

И закрытые!

Ка-а-ак люблю я ва-а-ас!

Ка-а-ак боюсь я ва-а-ас!

Знать я вижу ва-а-ас

В сво-о-ой последний час!"

Поэтому, когда хозяйка фондов бухнула на стол два увесистых тома, Люда перестала нервно кусать губы и посмотрела на неё, как на святую.

– Ну, я же понимаю, - улыбнулась та.

– Ой, спасибо!
– от всего сердца поблагодарила Люда.
– Это уже можно брать?
– собралась она смыться.

– Нет! Что вы!
– испугалась фондовичка.
– Теперь откройте "Содержание" и найдите тома, которые вам нужны. Вот!

Люде опять поплохело.

– А сколько их там всего?
– предчувствуя очень нехорошее, поинтересовалась она.

– Пять текста, - с подозрительно милой улыбкой перечислила женщина, - и три папки графики.

"Гык...ык!"

– ...В каждом, - добила она и оставила Люду приходить в себя.

Всего полчаса тяжких раздумий, зажёванная до опухлости губа и один, но зато о-о-очень умоляющий взгляд - и перед Людой образовалась стопка из шести томов, страниц по шестьсот-восемьсот каждый, да ещё хороший такой рулон карт.

– Ну, придете ещё раз, - посочувствовала женщина.

"ЕЩЁ РАЗ?!" - Люда оглянулась на двери.
– "Это же они знали, сколько будет и послали?.. Одну!.. Бедную хрупкую девушку!!.. Ах, вот так вы, да?!! Так пускай моя гибель будет на вашей совести! И пусть вам будет... стыдно! Вот!"

Она пристроила рулон под мышкой, крякнув-хекнув, приподняла всю кипу, подпёрла носом верхний том и, пошатываясь, поволокла на выход. Хозяйка фондов предупредительно щелкнула выключателем сигнализации и распахнула дверь. При виде этого простого действия, Люда почему-то покраснела и, пряча лицо, переступила порог.

Она двигалась по коридору, изнемогая под тяжестью, и вспоминала нехорошие слова. Все, какие знала. Про учителей своих, которым нефиг делать, как только грузить её, бедную... Про себя, дуру, которая могла бы нагрузить этим всем Олежка. Про Юльку, пропойцу несчастную, из-за которой теперь приходится страдать... Она двигалась... Шаг за шагом... Дюйм за дюймом... Последним дюймом... Самым последним... И в голове само собой зазвучало густым басом Георга Отса: "...КАКОЕ МНЕ ДЕЛО ДО ВСЕХ ДО ВАС! А вам - до ме-ня..."

"Трещит земля, как пустой орех,

Как щепка трещит броня,

А Боба вновь разбирает смех..."

Люда поравнялась с лестницей к тамбуру-курилке, из которой, как обычно, раздавались раздражающе весёлые голоса курильщиков.

"КАКОЕ МНЕ ДЕЛО ДО ВАС ДО ВСЕХ!" - мысленно взревела Люда и вдруг почувствовала, что её кучу-малу начинает непреодолимо клонить в сторону. Причем, ИМЕННО ТУДА.

"А вам..." - (А-а-а!.. Куда, зараза?!)

"...до ме..." - (Мамочки-и-и!..)

"...ня!"