Рыжик
Шрифт:
– Ой-ойо-ой!..
– схватилась она за ушибленное бедро и, уже не помышляя никого спасать, плюхнулась обратно в кресло.
– Боже мой!
– подорвалась с другой стороны сильно крашеная молодуха, но Люда подняла глаза, и та вдруг зацепилась за, казалось бы, оставленный сзади стул.
– Мя-ам...очки!
– мявкнула она, входя в пике, и шлёпнулась на четвереньки. Хлобысь!
– наподдал ей слёту стул.
– О-о-ой!.. Что-о это?.. Ай, боли-ит!.. Матвию, что вы смотрите?!!
Матвий вздрогнул, ошалело обвёл взглядом разрушения и бросился героически разгребать завалы. Если бы не он, Люда так бы и стояла, наверное, "квадратными"
Выпав наружу, Люда - "не приходя в сознание" - сомнамбулой прошагала по коридору, слегка спотыкаясь поднялась по лестнице на свой этаж, молча вошла в свою комнату, села на место... и только тогда на неё напал дикий ржачь...
– ...А как они из-за своего Сергея Вениаминовича друг другу волосы выдирали? О-о-о!..
– завершила Екатерина Львовна краткий экскурс в историю с общим смыслом "бабы дуры".
– Страсти кипели - куда там "Санта-Барбарам"! Я сама к нему по молодости на консультацию попала. Нарассказывали мне тогда!.. Ничего, как-то и консультацию получила, и честь сохранила... Но взгляд был, я вам скажу, откровенный!
Молодёжь слушала, открыв рот, старики подхихикивали, Люда уже ничему не удивлялась.
– Ой, - вдруг встрепенулась она, - а что за такая - "увиге...мина янкои"? Они ею вас чуть не прокляли!
– О-о!.. Ну-у!.. Да-а!..
– пришло в восторг всё старшее поколение.
– Портянкои!
– Это легенда!
– просмеявшись ответил Владимир Иваныч.
– Наша Лидия Павловна, в девичестве - Портянкина, занимаясь определением возраста пород по микрофауне, нашла себе в верхнем мелу хорошо определяемую "форму" - эту самую "Увигеринаммину". И начала "видеть" её - и где надо, и где не надо. А если нашла, то - всё-о-о! Железно - верхний мел! И наплевать, что её "верхний мел" мезозойской эры подстилается отложениями с фауной эоцена кайнозойской эры... "А - надвиг!
– говорит.
– Я же определила!" И ничем не докажешь, что надвигов, толщиной в полтора метра, не бывает. Ох, как мы с ней намучились! Даже фауну эту переименовали в "Увигеринаммину портянкои"... Бывало, делает она доклад: "...Возраст данной толщи подтверждается нахождением Увигеринаммина...", и весь научный совет: "...портянкои! Ха-ха-ха!.." Как она обижалась!..
– Па-анят-но!
– Эх, молодёжь! Тогда такие учёные советы были! Скажи, Роман Николаевич?
– Та ви шо! За молотки хапалися!..
– Да?!!
– ...За указки, за указки... Та у пол бувало й за молотки!
– А помнишь, как праздники проходили, а?!
– О! Перше Травня [прим.
– "Первое Мая"]! У парку аж гуло...
– В парке?!
– Ато! Зря что ли его всем коллективом сажали...
– А були ж тут сам глинян кар'ри...
– Да, девчата, можно сказать - памятник соцреализма. Буквально ходите по фундаменту, заложенному вот этими руками.
– А поки саджали, то ЯКЕ знайшли?..
– ...Это, представляете девочки, копали-копали, и наткнулись на какие-то угли, черепки... Хлопцы хотели разрыть, но Роман Николаевич
– Хм... Поки ХТОСЬ до археологв бгав...
– ...и определили, между прочим, строения одиннадцатого века... Настоящий древний город!
"ДРЕВНИЙ ГОРОД!!!" - взвыла Людына душа и начала нещадно побуждать руки-ноги к бесцельным, но активным действиям.
– Шановний Володимир ванич цлу гпотезу мав... про Старе Мсто. [прим.
– "город"]
– Ну да... Наш город в немецких хрониках значится, как "Глиняная гора". А в теперешнем центре глины и в помине нет. Вот я предположил, что раньше, до княжеского града, поселение находилось здесь, на глиняном мысе реки...
– Как - реки?! Где - реки?!
– одновременно вырвалось у Люды и Олежки, а Юлька только отчаянно хлопнула ресницами.
– Здесь была река?!!
– О-о-о! Ото, пан Ромцю, вчилис-вчилис, довчилис...
– Ну-у-у!.. Роман Николаевич, вы не правы. Я тоже тогда не знал. Вы мне ещё целый план старого русла Норавы начертили.
– Э-э-эх!.. Хто ж тем тепер цкавитьс... [прим.
– "интересуется"]
– А!.. А!..
– встряла Люда, подпрыгивая от нетерпения, чтобы прервать брюзжание старика.
– А план этот у вас есть?
– Та десь тут був...
– нарочито засомневался пан Ромцю.
– А можно?!..
– Так то ж треба шука-а-ати...
– Та знайд--ть вже, будьте ласкав!
– в тон ему проныла Екатерина Львовна и нахально скривила кислую рожицу. Как Людыны мысли читала!
Пан Ромцю глянул на неё осуждающе, ещё раз "эхекнул" и полез таки в стол... надолго. "По крайней мере, ТЕ раскопки прошли наверняка быстрее" - постановила Люда, но прервать процесс не решилась.
Внимательнейшим образом проинспектировав содержимое трёх ящиков, перечитав его и, даже, немного отредактировав, Роман Николаевич извлёк перевязанный лентой рулон плотной бумаги. Последовала процедура развязывания и строжа-а-айшего изучения этого бесценного документа, за время которого Люда в нетерпении уже выбралась из своего угла и успела минут пять потолктись у стола старого геолога. Наконец, манускрипт был признан аутентичным и вручён в дрожащие от волнения руки подрастающего поколения. Люда развернула и обомлела - перед нею была мечта топографа, каллиграфа и первопечатника одной, так сказать, бумажкой! Осталось только найти клад...
– Стой!!!
– гаркнула Люда и уже спокойно закончила: - ...где стоишь....
– А!!!
– Юлька подпрыгнула и попятилась.
– ...а то тут тебе и крышка, - задумчиво закончила Люда и... перевернула карту.
– Ты дура, да?!
– обиделась подруга.
– Чё пугаешь?!
– Я... не... пугаю, - так же задумчиво проговорила Люда и... снова перевернула карту, - я о-ри-ен-ти-руюсь на ме-е-естности...
– Рыжая! Ну чё ты её крутишь? Сколько можно?!
– благородное Олежкино возмущение несколько смазывал тот факт, что заблудились они под его руководством. Казалось бы - вот склон, вот овраг... Но теперь определить, в каком именно из оврагов этого лесного лабиринта они находятся, не представлялось возможным.