Рыжик
Шрифт:
"Ку-у-урдупель твою холеру! Убирают их что-ли?! Кто бы подумал...
– возмутилась Люда и решительно объявила: - Ну, не смогла!.. Идем в парк, а? Там птички поют..."
"Не хоцю "птицьки"! Ты обессяла!"
"Обессяла, обессяла, - передразнила Люда, чувствуя себя последней идиоткой.
– Ну где я тебе возьму? Сама что ль наделаю?"
"Да-а-а?.." - немедленно заинтересовалась Миклуха.
"Нет!
– твёрдо отмела саму возможность Люда.
– Как гласит народная мудрость, хорошо быть кисою, хорошо собакою..."
"Хоцю
– загорелась новыми возможностями малАя.
"...Или собакою?"
"...Собакою!"
"Так кисою или собакою. Ты уж опреде..."
"Хоцю тако-ой!" - восторженный возглас дёрнул Люду, будто всамделишний ребёнок за рукав.
...Пинчерочек на трясущихся ножках сделал "пи-пи" на пучок травки, бОльший его раза в два, и подребезжал дальше. Хозяйка, такая же манерно-аристократичная, как и её собака, последовала за ним, поддерживая поводок на отлёте, словно сигару.
– Леопольд, домой, - подбодрила она питомца, когда тот завис у столбика, не зная с какой лапки к нему подойти. Пёсик оставил тяжкий выбор и бодро засеменил через дорогу.
"Ой, какая мацёпка!
– умилилась Люда и авторитетно проинформировала: - Ну вот, теперь осталось дождаться, когда оно сделает... это самое".
В это время пинчерок додребезжал до края дороги и замер перед бортиком, высотой ему по холку. Он даже присел немного, озадаченно глядя на препятствие, преградившее ему путь к заветной подушке в уютной квартире. Не замечая трудностей питомца, дама сначала нагнала его, а затем вышла вперёд. Поводок слегка натянулся, подталкивая бедное животное к непреодолимому барьеру. Пинчерок упёрся...
Люда с Миклухой в четыре глаза заворожено следили за разворачивающейся драмой.
...Поводок натянулся сильней. В глазах пёсика, и без того вылупленных на весь белый свет, обозначился ужас. Лапки его заскользили... и тут...
"Бздым! Оп-ля!"
Зад несчастного собАчека подскочил вверх, пинчерок сделал сальто и, приземлившись на все четыре ноги, как ни в чём не бывало, засеменил дальше.
"Ничего себе - цирк на дроти [прим.
– "проволоке"]!
– восхитилась Люда, двинувшись следом.
– Никогда бы не подумала, шо они так могут".
"Бздым! Хи-хи..." - пинчерочек взбрыкнул задом так, что даже пробежал немного на передних лапках. Но едва он выровнялся и начал семенить дальше, как опять раздалось: - "Пэу-у! Тыгдым!"...
Пёсика снова пронесло немного в несвойственном собакам положении и он начал обиженно оглядываться и недовольно ворчать.
"Э!
– вдруг дошло до Люды.
– Ты шо делаешь?!"
"Пымц!" - пёсик получил очередной подзад-тыльник, проехался по асфальту и обиженно затявкал. Хозяйка оглянулась.
"Прекрати немедл... О, господи...
– Люда встретилась взглядом с подозрительным прищуром дамы и поспешила свернуть в сторону.
– Ты сдурела?!!"
"А цьо такого?
"Ничего себе такого - пендели собакам раздавать!.. Слышь, как ты это делаешь?!"
"Захотела, сделала..."
"А ещё кому-то? Вон, дядьке тому, видишь - толстый?"
"Неа!"
"Почему?"
"Не хоцю..."
"Хм... логично. А что хочешь?"
Миклуха мгновение подумала и мечтательно выдохнула:
"Какафек..."
"Тьфу, малэ - дурнэ! И дались тебе эти..."
"Ты обесся-а-ала!"
– Ррррррррр...
Просто чудо какое-то, но и во дворе никаких таких "какафек" не оказалось. Люда уже начинала тихо звереть от интеллектуальности задачи, когда отвлеклась на секунду от прочёсывания газона и неожиданно увидела Маринку. Единственная мамаша, знакомая ей по общаге, волокла через двор двух своих малолетних чад. Чада тормозили, висели на руках, подпрыгивали и дёргали в стороны, болтая безумолку о чём-то своём. Их родительница, не поднимая головы, упрямо и сосредоточенно двигалась к какой-то, известной ей цели. Наверное, если бы эту картину увидел Репин, то бурлаки на Волге его бы уже не вдохновили - он написал бы "Мать"...
– Какие люди! Гуляем?
– жизнерадостно поприветствовала Люда.
– О! Здрасьте... А ты чё тут делаешь?
– подняла голову Маринка и затормозила всем составом (не хватало только скрипа колёс и усталого облака пара): - Уффф...
Детишки - мальчик и девочка - немедленно закачались на материных руках, мечтательно склонив на бок головы и с интересом разглядывая "тётю". С другой стороны Миклуха с не меньшим интересом таращилась Людыными глазами на свои прототипы: "Так вот ты какое - детство беззаботное..."
– Э-э-э...
– зависла Люда, не решаясь вот так сразу сказать, что она тут делает.
– Да так, шпацеруем [прим.
– "гуляем"] помаленьку...
– обтекаемо пояснила она и вдруг испуганно поняла, что сказала о себе во множественном числе.
Но, видимо, подобная "мания величия" свойственна всем родителям, потому что Маринка приняла форму как должное.
– А мы - на площадку... Щас дойдём и - ка-а-ак!
– засядем... пока весь песок не пересыпем в карманы и сандали. А?! Щастья мои?
Она оглянулась на детей и те, как по команде, сразу потеряли интерес ко всяким встречным и переключились на своё - жизненно важное:
– ...А он сказал плохое слово, а я не слушала...
– ...А у Вовки новая машинка!..
"Ва-а-айххх...
– не нашла слов от восхищения Миклуха.
– Лю... Лю!.. Лю!!!"
"Да поняла, поняла..."
– В общем, нам... э-э-э...
– пристроилась сбоку Люда, - мне тоже как-то нефиг делать. Можно с вами?
– Можно, конечно...
– сразу согласилась Маринка, снова с раскачки набирая ход, но немного подумала и вдруг заинтересовалась: - А ты надолго с нами?