Рыжий: спасти СССР
Шрифт:
— А мы… К тебе домой? — спрашивала Таня, проявляя волнение.
— Да. Ты же не против? — уточнил я. — У меня есть отличный учебник по сопромату, почитаем, повысим свой уровень образования.
— Чего? Сопромат читать будем? — Таня залилась смехом. — Да пусть и сопромат, но, главное, что вместе.
Мы влетели на третий этаж, так скоро, насколько это возможно, при этом не расцепив руки. И вот уже в квартире, спешно разулись, установилась пауза, мы смотрели друг другу в глаза. Медленно, не прерывая зрительного контакта, я взял Таню за руки, спиной
— Ты хочешь? — спросил я.
— А ты? — задала свой вопрос Таня.
— Хочу.
— И я хочу — тихо прошептала Таня, начиная расстёгивать на своей блузке пуговицы.
Она была всё в той же короткой юбке с пуговицами спереди, в которой встречала меня у парадной. Я стал Тане помогать расстёгивать пуговицы на ее юбке. Случайное касание моих рук заставляло девушку вздрагивать, я также был на взводе.
И вот, оно, женское тело, и мое, мужское. Я любовался Таней, оставшейся только в нижнем белье, и здесь и сейчас она казалась мне самой красивой.
— Продолжай! — сказала Таня и зажмурила глаза.
Я продолжил, только чуть пришлось повозиться с лифом, но справился. Помнят еще руки, ну или голова… Или чем я сейчас думаю, да думаю ли вообще? Чувствую и это кайф!
Таня казалась девушкой зрелой, и даже можно предугадать, что в будущем она будет иметь проблемы с весом. Бедра широковаты, но в остальном… А разве бывает молодость не прекрасной? Вот и Таня была красивой, здесь и сейчас — желанной.
Девушка вдруг жадно впилась меня губами и стала даже покусывать. Я отвечал на поцелуй, хотя ее покусывания становились не всегда казались приятными.
— Что? Я что-то не так, да? — говорила Таня, стараясь при этом прикрывать особо интимные свои места.
Может, я и еще чего хотел, но было достаточно и того, что есть — молодое женское тело, трепещущее от моих прикосновений. И я прикасался, к Тане, она была неловкой, но старалась отвечать на мои ласки. А после я уложил ее на диван, стараясь не смотреть на расширенные и, казалось, немигающие глаза девушки. Она ничего не предпринимала, только обнимала меня за плечи. Чувствовалась неопытность.
— Ай! — вскрикнула девушка, после вскрикивания перерастали в стоны…
— Тебе было хорошо? — укутываясь в покрывало, которое мы только только что бессовестно мяли, спросила Таня.
— Конечно, хорошо! — несколько слукавил я.
— Слушай, Таня, а ты же дружишь с Катей? — спросил я.
— Да… а об этом прямо сейчас обязательно говорить? — девушка показала обиду.
— Почему нет? Ну, можешь не отвечать, — сказал я и демонстративно отвернулся, начиная одеваться.
— Ну не обижайся! — спохватилась Таня. — Ты же сам знаешь, что я у них даже свидетельницей буду, а ты свидетелем. Так что мы…
Не понял я до конца, что — мы… Но вот информация, что любимая подруга Витька является лучшей подругой Тани, у меня и так была. Нельзя спускать на тормозах никакие обиды, ни угрозы, нельзя оставлять незакрытыми свои дела. Иначе все это может сослужить нехорошую службу.
— Ты сама-то
— Ты вы же с ними вместе… Но фарцует он, это все знают. Ты же помогал добывать икру, чтобы менять ее на джинсы у интуриста, — удивленно говорила Таня.
Так вот откуда у рыжего, то есть у меня, деньги! Я думал-гадал, узнавал, что родители давали мне не больше двадцати пяти рублей в неделю. А у меня в томике Стругацких лежала заначка — ни много ни мало, сто девяносто три рубля. Уж точно в разы больше, чем моя студенческая стипендия.
— Узнай, пожалуйста, что там за Илья Фёдорович. Только не говори, что я интересуюсь. Договорились? — сказал я и полез целовать Таню.
— Зачем? — спросила она, но я закрыл девушке рот поцелуем.
А после… Эх, как же хорошо иметь молодой и здоровый организм. В этот раз Таня была чуть смелее, но все так же неловкой.
Я понимал, что Дмитрий Николаевич будет меня валить на защите, вот только не выйдет… Накануне я «умаслил» председателя комиссии защиты дипломов. Узнал, что у него есть проблема с хорошими транспортами на первомай и предложил помощь их достать. Отец, как ярый коммунист, идеей проникся и подсказал мне место, где мне смогут помочь. Пришлось потратить всю свою стипендию, но на стол председателя легли транспаранты. Потому я шел на защиту чуть более уверенным в себе.
— Уважаемый председатель комиссии, уважаемые члены комиссии, уважаемые присутствующие! — произносил я заветную фразу, обязательную на защите диплома. — Своё выступление хотел бы…
Под защиту дипломов была отведена большая аудитория типа «амфитеатр». Сюда вмещалось около двухсот человек, и сейчас было сложно найти свободное место. На защиты дипломов приглашались и представители предприятий, и профильные сотрудники различных НИИ, но сами выпускники занимали всё же львиную долю свободных мест в аудитории.
Моего выступления ждали многие. Как-никак, я шёл на красный диплом, в моём будущем дипломе ещё не было ни одной четвёрки. Предметы, где они были, я успешно пересдал. Но интрига жила — многие уже знали о моей ссоре с парткомом. Так что людям хотелось шоу.
— Постановление Совета народных комиссаров от 1921 года содержало… — продолжал я доклад.
— А что сказал товарищ Владимир Ильич Ленин в ответ на заявление «Главсельмаша» в сентябре 1921 года? — беззастенчиво перебил меня Дмитрий Николаевич.
Мой научный руководитель понурил голову, а преподаватель, который написал рецензию на диплом стал нервно протирать очки. Всем было понятно, что началась публичная порка. Раз уж мне даже договорить не дали.
— Владимир Ильич Ленин заслуженно раскритиковал позицию Главсельмаша, указав на то, что старые методы обработки Земли неприемлемы, — отвечал я. — При этом…
Вид у меня был безукоризненный. Строгий костюм-тройка, галстук, наконец, аккуратно постриженные волосы. Еле успел записаться в цирюльню-то, да ещё нужно было и шоколадку при этом дать.