Ржавый рассвет
Шрифт:
С детьми я не особо привык общаться, мало имел с ними дела. На захваченных кораблях иногда попадались семьи или подростки, но сидели вместе со всеми в трюме и хлопот не доставляли, только раз у нас на борту появился мальчишка, который сумел покорить мою команду. Вампиры его просто обожали, позволили сопровождать на вахты, объясняли устройство узлов и пушек. Я не возражал. Шпиона в ребёнке заподозрить было трудно, да и не подпускали его к действительно секретным вещам.
Как-то он и ко мне на мостик забрёл. Этакий сгусток любознательности лет десяти. Я помнил восторженный взгляд, жадный интерес к серьёзным мужским вещам. Мои навигационные стены поразили
Разговор двух женщин завершился, и я вновь сделал благопристойный разворот. Во взгляде девочки восторгом не поблёскивало. Не считая теперь нужным притворяться неразумным дитём, она смотрела жёстко, по-взрослому, почти цинично. Мне и это пришлось по душе. Самые прочные отношения — деловые и взаимовыгодные.
— Я доставлю тебя к родителям, — сказал сухо.
— Идёт. Мне кажется, я могу тебе доверять.
Вот мелкая пакостница! Надо от моих ребят её держать подальше, а то прощай нормальное воспитание.
— Шагай со мной, но не рядом, не хватало нарваться на блюстителей нравственности, пройдёмся слегка, а потом вызовем такси.
— Никого же ничего не колышет.
— А грустно.
— Ты, вампир, говоришь странные вещи.
Нет нужды объяснять, что я уже почувствовал всеми фибрами души, как интересно будет общаться с этим ребёнком! Я с тоской вспомнил мальчика, который давным-давно состарился и умер. Вот были же нормальные дети, глядящие на взрослых как на икону, а теперь — сплошное безобразие, а не воспитание.
Я промолчал. По ту сторону холма было место, куда владельцы не боялись отправлять машины по вызову, а мне ведь опять требовалась автоматическая, потому мы прошли мимо нескольких студий, старательно огибая вершину с вонючим прудом. Художники уже свернули свою деятельность и закусывали. Кто победнее — у себя в мансарде, кто побогаче — в одном из бесчисленных местных заведений. Их женщины судачили во дворах и провожали нас безразличными взглядами. Точнее на меня поглядывали с интересом, нечасто тут в такой поздний час бродили хорошо одетые туристы, а девочку не замечали совсем, принимая как видно за настойчивую попрошайку, которая не отстанет, пока не выжалит у господина монетку, если не удастся украсть весь кошелёк.
Меня не тревожили знакомые прелести богемной жизни, к которым я привык, охотясь в этих местах. Когда несколько человек торопливо выскочили из какого-то кабака, я поначалу принял их за обычных искателей удачи. Проблем с такими людьми не возникало, стоило показать им клыки, как они сами тихо убирались с дороги, но девочка вскрикнула и метнулась под ближайший навес, затаилась среди ящиков, словно напугали её всерьёз. Я присмотрелся к нападавшим и согласился с её интуицией.
Эти люди были вооружены, хотя старались пушками не светить, и похоже интерес их не сосредотачивался на моём кошельке. У меня даже сложилось впечатление, что и жизнь моя их не слишком интересует, а вот это уже выглядело обидным. Я не стал притворяться случайным прохожим,
Глава 12 Борис
Грейс приготовила обед, и мы поели. Голод и тошнота так странно переплелись в организме, что я вновь не сразу решился поднести ко рту ложку, но всё обошлось. Обезболивающее, которое нашлось в аптечке миссис Хилл, помогло унять спазмы в мышцах и челюстью двигать без охов и стонов. Я никогда не был особо стоек, не рвался к подвигам и славе, хотел просто тихо жить с любимой женщиной, работать, растить детей, но судьба повернулась иначе. Наверное, есть места во вселенной, где мирная жизнь людям просто недоступна. Должно быть, встречаются более благополучные миры, но эмиграция стоит дорого.
После еды мы вплотную занялись инструкцией, и я пожалел, что не сделал этого сразу, тогда действительно ведь мог и жену внутрь втащить и не пустить захватчиков. Если честно, я просто не предполагал, что в обычном жилище кто-то додумается поставить до такой степени продвинутую оборону. Система защиты оказалась не только всеобъемлющей, но и весьма коварной. Вполне возможно, что Джеральд и дом приобрёл, восхитившись этим чудом техники. Вряд ли вампир нуждался в бережении, но мог оценить его совершенство. Люди ведь часто приобретают вещи, которые им нравятся, хотя и не слишком нужны.
Лишь разобравшись с самым главным, мы позволили себе принять душ и переодеться. Мои вещи не пришлись бы Грейс впору, я рискнул позаимствовать штаны и футболку из гардероба Джеральда, вряд ли он стал бы сердиться по этому поводу. Сколько я успел заметить, над барахлом он не трясся. Брюки пришлось подвернуть снизу, а так получилось нормально.
Когда позвонил Джеральд, а потом мы увидели на экране коммуникатора свою дочь, растрёпанную, изменившуюся почти до неузнаваемости, но вне всяких сомнений нашу девочку, мы едва не рехнулись от счастья. Грейс плакала и говорила с Мышью, а я мог лишь сидеть рядом и стискивать кулаки. Сейчас, едва появилась надежда на то, что спасёмся все трое, тревога пробудилась с особенной силой. Когда связь разорвалась, мы некоторое время просто метались по комнате, наталкиваясь друг на друга и пытаясь прийти в себя.
— Он её нашёл, я и поверить не могла, что займётся этим сразу! Он замечательный, твой Джеральд.
— Или Мышь сама на него вышла, я уже ничему не удивлюсь!
Мы ещё немного побродили по дому, стараясь верить, что совсем скоро наша дочь будет с нами и заглушить невольные сомнения. Я видел, как лицо Грейс то хмурится, то светится надеждой, во мне самом боролись те же два чувства, выматывали сильнее любой работы.
Несмотря на тревогу и неуверенность, усталость всё же давала о себе знать.
— Мы ничем никому не поможем, если будем сидеть и расстраиваться или метаться по дому, давай отдохнём, силы могут понадобиться в любой момент.
Грейс со мной сразу согласилась, и мы поднялись в одну из пустых спален наверху и легли, обнявшись, на кровать. Странное ощущение возникало, словно мы едва познакомились, вообще не супруги, а лишь намечаем дорожки друг к другу. Не появлялось во мне собственнических чувств, возможно, потому что сам теперь себе не принадлежал, а значит и на жену претендовать не мог. Наверное, я ещё не смирился по-настоящему со своим положение, не проникся им до конца. Джеральд, в целом, обращался со мной как с равным, но надежда на милость господина всегда достаточно призрачна.