С моим мужем что-то не так?

Миллс Ариана

Его демонический хвост, по-прежнему обвивавший мою талию, слегка сжался, чешуйки слегка зашуршали по ткани моей ночной рубашки. Ощущение было непривычным, но странно возбуждающим, осязаемым напоминанием о сверхъестественном существе, которое теперь делило со мной постель.

Пока он кусал меня за шею, другая рука Дэниела скользнула вниз, чтобы погладить мою попку, разминая мягкую плоть, и он прижал меня к себе еще крепче.

Глава от лица Дэниела.

Когда я держал ее в своих объятиях,

её тепло и аромат окутывали меня, и меня охватило первобытное чувство защиты. Я никогда раньше не испытывал такого сильного страха, не за себя, а за неё. Присутствие демона, даже после того, как он исчез, оставило тревожный след, который витал в воздухе.

Я не мог объяснить почему, но вид ее испуганного лица потряс меня до глубины души. Осознание того, что ей могут причинить боль, что её безопасности может что-то угрожать, наполнило меня ужасом, какого я никогда раньше не испытывал. Как будто какая-то глубинная, инстинктивная часть меня пробудилась, требуя, чтобы я сделал всё возможное, чтобы защитить её.

Я крепче сжал ее, впиваясь пальцами в её мягкие изгибы, словно пытаясь придать ей форму моего тела.

За столетия, предшествовавшие моему существованию в человеческом обличье, я участвовал в бесчисленных сражениях и без раздумий побеждал множество демонов. Страх был для меня чуждым понятием, которое я ассоциировал только со смертными, чьи жизни я часто обрывал. Однако, когда я оказался на месте Дэниела и держал ее дрожащую в своих объятиях, по моему спине пробежал незнакомый холодок.

Это было осознание того, что кто-то или что-то может забрать у меня ее. Что я, беспомощный в этой хрупкой человеческой форме, могу оказаться бессильным предотвратить её гибель. От этой мысли ледяные щупальца паники пробежали по моим венам, угрожая поглотить меня.

Никогда прежде я не испытывал такой уязвимости, такого глубокого чувства незащищённости. Будучи демоном, я привык быть хищником, непобедимой силой разрушения.

Но здесь, в этой бренной оболочке, я остро осознавал, как легко могу потерять всё, что для меня важно. Ее жизнь, её счастье, сама её сущность — всё это висело на волоске, неустойчивое, как пламя свечи на порывистом ветру.

Страх, охвативший меня, был незнакомым, почти удушающим. Это был первобытный защитный инстинкт, побуждавший меня защищать ее от любой предполагаемой угрозы, чего бы это ни стоило. Даже мысль о встрече с другим демоном заставляла мою кровь стыть в жилах, потому что я слишком хорошо знал, какие ужасы они могут причинить невинным.

Когда я крепко прижимал ее к себе, мое сердце колотилось в груди, как зверь в клетке, рвущийся за пределы моей грудной клетки. Я никогда не чувствовал себя таким живым, так сильно связанным с другим существом.

Никто не смог бы понять, какой ужас охватил меня, когда она не пошевелилась, а её дыхание стало поверхностным и прерывистым. В тот момент я был готов уничтожить всё адское царство, лишь бы она очнулась. Ярость, которую я испытывал по отношению к себе, была ощутима, это был кипящий котёл ненависти к себе и сожаления.

Я

был безрассуден, глуп, раз снова обрушил на неё свою силу. Как я мог забыть о последствиях своих действий, о том разрушительном влиянии, которое они оказали на её хрупкую человеческую сущность? Чувство вины было сокрушительным, оно грозило поглотить меня целиком.

Пока я обнимал ее безжизненное тело, в уголках моих глаз выступили слёзы, затуманив зрение. Я никогда не чувствовал себя таким беспомощным, таким потерянным.

И когда она медленно начала приходить в себя, её дыхание выровнялось, пульс участился, и меня накрыла волна облегчения. Я прижал её к себе, наслаждаясь ощущением её тёплой, податливой плоти под моими руками. Ритмичный стук её сердца отдавался в моих ушах успокаивающей мелодией, которая, казалось, усмиряла бушующую внутри меня бурю.

В тот момент я понял, что ее сердцебиение было самым прекрасным звуком, который я когда-либо слышал. Устойчивый, жизнеутверждающий ритм резко контрастировал с безмолвием, которое веками сопровождало моё существование. Её пульс был маяком надежды, напоминанием о драгоценном даре жизни, который она олицетворяла.

Когда она пошевелилась и её веки приоткрылись, я почувствовал такой сильный прилив радости, что это граничило с болью.

Когда ее взгляд остановился на мне, её изумрудные глаза сверкали от замешательства и страха, и я пил её взгляд, как человек, изнывающий от жажды в пустыне. Её тонкие черты лица, изгиб скул, полнота губ — каждая деталь запечатлелась в моей памяти с поразительной ясностью.

В тот момент я понял истинное значение одержимости, обладания. Она была моей душой и телом, и эта мысль наполнила меня яростной, всепоглощающей гордостью. Я бы перевернул небо и землю, чтобы обеспечить ее безопасность, защитить ее от тьмы, которая таилась за пределами моих объятий.

Когда я заглянул в ее глаза, я увидел, как остатки ужаса медленно уступают место доверию, робкой привязанности, которая отражала глубину моих собственных чувств.

Мои руки с отчаянной настойчивостью скользили по ее телу, обводя контуры её тела, словно желая убедиться, что она действительно цела и невредима. Демон внутри меня кипел, его первобытные инстинкты требовали подтверждения, что она в безопасности, что ей не причинили непоправимого вреда.

Скользя пальцами по её коже, я чувствовал жар, исходящий от её тела, лёгкое вздымание и опускание её груди при каждом вдохе. Каждое прикосновение было безмолвной мольбой, клятвой защитить её от чудовищ, таящихся в тени.

Несмотря на бушующие во мне страсти, я заставил себя успокоиться, сосредоточиться на ощущении ее мягких изгибов под моими ладонями.

Наклонившись ближе, я глубоко вдохнул, наполняя лёгкие пьянящим ароматом, присущим только ей, моей жене. Сладкий, пьянящий аромат окутал меня, словно мощный эликсир, который одновременно успокаивал и будоражил мои чувства. Но среди знакомого аромата я уловил постороннюю нотку, мускусный оттенок, говоривший о присутствии другого демона.