С мыслями о соблазнении
Шрифт:
– Нет. Мы не виделись. – Помолчав, Себастьян добавил: – К тому времени я уже
был в Швейцарии. Я и не знал, что виконтесса ваша подруга.
– О, да. Я познакомилась с Эммой, когда мне было шестнадцать. – И вот она
уже обнаружила, что рассказывает ему о меблированных комнатах на Литтл-
Рассел-стрит и обо всех тамошних друзьях.
– Не думал, что у нас есть общие знакомые, – отметил Себастьян. – Трое из
ваших подруг замужем за людьми из моего круга.
герцог Сент-Сайрес – все они мои друзья.
Дейзи рассмеялась.
– Миссис Моррис говорит, что Литтл-Рассел-стрит – просто магнит для
потенциальных мужей. Моя лучшая подруга Миранда искренне надеется, что
это так. Больше всего на свете ей хочется стать замужней дамой с целом
выводком детишек. На ее глазах столько наших подруг вышли замуж, а она до
сих пор одна, и это приводит ее в ужас.
Себастьян расхохотался.
– А вы? Не используете свои связи, чтобы заполучить мужа? Любая на вашем
месте именно так бы и поступила.
– Подруги, разумеется, предлагали представить меня обществу. Но… – Дейзи
замолчала, подбирая слова. – Но мы, Меррики, слишком гордые и независимые.
Моя сестра, – добавила она, – стала настоящей деловой женщиной. Она владеет
агентством по найму, подбирает прислугу для зажиточных матрон, машинисток
для солиситорских контор и прочее в этом духе. Она весьма успешна.
Казалось, он видел ее насквозь.
– Вы ей завидуете, верно?
Споткнувшись, она остановилась.
– Да, – призналась она прежде, чем Себастьян успел ее остановить. – Это делает
меня ужасной?
– Нет, цветочек, – мягко произнес он, остановившись рядом. – Это делает вас
человеком.
Дейзи взглянула ему в лицо.
– Моя сестра – совершенство, – вдруг заговорила она. – Всегда говорит
правильные вещи и поступает правильно. Она преуспевает во всем, за что
берется. А еще она красавица. А я слишком высокая, слишком худая, да еще все
эти веснушки и волосы морковного цвета. Люси совсем на меня не похожа. У
нее как раз те золотистые волосы, по-детски голубые глаза и губы, подобные
бутону розы, о коих вы как-то упоминали. Она прекрасна. И вдобавок, тактична
и благовоспитанна. Она управляет процветающим делом и уже получила три
предложения руки и сердца. Три!
Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но Дейзи продолжала:
– К сожалению, я не обладаю ее умом, чтобы открыть дело. И мне двадцать
восемь, а я не получила ни единого предложения. У меня даже никогда не было
поклонника.
Ни одна здравомыслящая женщина не станет признаваться в подобных
особенно мужчине, и все-таки Дейзи не в силах была остановить хлынувшие
потоком слова.
– Вы были правы, сказав, что я не умею писать о романтике, потому что не знаю
как. И не то чтобы я хорошо образованна. Я не умею вышивать и играть на
фортепьяно. Не умею танцевать, рисовать, петь, я слишком прямолинейна и
слишком откровенна для умной беседы.
Выговорившись, Дейзи почувствовала себя легко, как никогда прежде. Не зря
говорят, будто признание – половина наказания.
– Я сменила с дюжину должностей, – продолжала она. – Служила гувернанткой,
машинисткой, телефонисткой, помощницей модистки, но меня неизменно
вышвыривали с каждого места работы, потому что я никак не научусь держать
язык за зубами. Вот почему я здесь и занимаюсь этим. Марлоу нанял меня,
чтобы помочь вам, и я отказываюсь подводить его. Я отказываюсь вылетать с
еще одной работы.
Она прижала ладонь к груди.
– И если я стану превосходным писателем, Марлоу опубликует мой роман. Если
он это сделает, у меня появится что-то свое, только мое собственное, некое
достижение, которое можно взять в руки и сказать: «Да, я сделала это». Вот
почему я так настойчиво толкаю вас написать вашу книгу и убеждаю научить
меня всему, что знаете, чтобы я смогла стать таким же великим писателем, как
вы. Хоть раз в жизни я хочу в чем-то преуспеть.
Уронив корзину для пикника, Себастьян заключил ее в объятия, с такой силой
притянув к себе, что Дейзи захлебнулась в потрясенном вздохе.
– Это самая нелепая чушь, какую я только слышал, – свирепо заявил он. – Я
ведь уже говорил, что ты чертовски привлекательная женщина. Боже, неужели
ты полагаешь, что я согласился бы вновь взяться за перо, если бы наградой за
мои мучения служили поцелуи дурнушки? Признай, я разбираюсь в женщинах,
ладно?
Она открыла рот, но он не дал ей вставить слово.
– Если я еще раз услышу, как ты поносишь свои изумительные веснушки или
эти роскошные волосы, – продолжал он, – то сорвусь и разобью себе голову об
стену. Не хочу умалять обаяние твоей сестры, но, полагаю, те брачные
предложения она получила не невзирая на свое процветающее дело, а благодаря
ему. Как я уже говорил, большинство мужчин эгоистичны, а некоторые, жаль
признавать, вдобавок жадны и ленивы. Найдется немало таких, кто будет
счастлив через женитьбу прибрать к рукам успешное дело, нежели построить