С мыслями о соблазнении

Гурк Лора Ли

собой нет ключей.

Себастьян провел ее через мост и вверх по низкому холму. Когда они достигли

домика, он произнес:

– У меня сложилось впечатление, что вы из Холборна, но я не могу вообразить,

где среди холборнских кирпичных домов мог бы уместиться летний домик.

– Сейчас я живу в Холборне, – пояснила она, пока они взбирались по ступеням

коттеджа. – Мы с сестрой снимаем там квартиру. Но сами мы из

Нортумберленда, из деревеньки под

названием Ривертон.

Дейзи остановилась перед одним из окон, приложив руки к стеклу так, чтобы

рассмотреть внутреннее убранство коттеджа. Она поняла, что перед ней

гостиная, и хотя мебель в ней была накрыта белыми полотнами, комната,

очевидно, отличалась той же роскошью и удобством, что и главный дом. Стены

были оклеены красивыми обоями в стиле шинуазри[5], из-под полотнища на

полу выглядывал угол толстого обюссонского ковра, а на каминной полке

зеленого мрамора стояло высокое зеркало в позолоченной раме.

Губы Дейзи изогнулись в печальной улыбке. Она вспомнила, что над камином в

их гостиной в Нортумберленде тоже имелось зеркало, хотя с него уже тогда

давным-давно стерлась позолота.

Подумав о доме своего детства, с его обитыми ветхим ситцем креслами,

потертыми коврами и облезшей золотой краской, она не смогла удержаться от

смеха. Их с Себастьяном представления о простоте разительно отличались.

Выпрямившись от окна, в отражении стекла она заметила озадаченное

выражение лица мужчины за ее спиной, и почувствовала, что обязана

объяснить, что ее так развеселило.

– Вы сказали, что этот коттедж весьма прост, – проговорила она, оборачиваясь.

– Судя по тому, что я увидела, едва ли это так.

– Я лишь имел в виду, что здесь нет ванной и газового освещения. Только свечи,

медные ванны и ночные горшки. В плане современных удобств главный дом

обустроен куда лучше.

– Страшно представить, что бы вы сказали о доме, где я жила, будучи девочкой,

– все еще улыбаясь, заметила Дейзи. – Большая старая ветхая развалина, едва не

рассыпающая на куски. Большая часть мебели исчезла оттуда еще до того, как

мне исполнилось десять.

– Ваш отец был землевладельцем?

Она кивнула.

– Сквайром. Денег у него не водилось. Зато имелось чрезмерное пристрастие к

картам.

– А.

– К тому времени как мне исполнилось двенадцать, он спустил все. Дом

пришлось продать, чтобы погасить долги. Он умер, когда мне было тринадцать.

– Она помолчала, сделала глубокий вдох, затем добавила: – Он пил. Бренди.

Сказать по правде, очень много бренди.

– Должно

быть, вам с сестрой пришлось тяжело. А что с вашей матерью?

– Я ее не помню. Она умерла, когда мне едва исполнилось пять. Холера. –

Сцепив руки за спиной, Дейзи вновь склонилась к окну. – Будь она жива, все

могло быть по-другому. Отец мог быть другим человеком.

Себастьян прислонился плечом к оконной раме.

– Сомневаюсь.

Дейзи ощутила внезапную вспышку гнева.

– Вам обязательно всегда быть столь чертовски циничным?

Он пожал плечами.

– Предпочитаю считать себя реалистом. Люди не меняются, Дейзи. Будь ваша

мать жива, ваш отец все равно бы остался тем же человеком, с теми же

слабостями.

Ее гнев угас столь же быстро, как появился.

– Вы говорите, как моя сестра. Когда мы потеряли дом, нам с Люси пришлось

поселиться у кузины, а отец отправился в Манчестер в поисках работы. Он

обещал послать за нами, когда обустроится. Обещал, что позаботится о нас,

перестанет играть в карты и бросит пить. Люси ему не поверила.

Себастьян окинул ее проницательным взглядом.

– В отличие от вас.

– Да, – признала Дейзи. – Я поверила. По сути, я не усомнилась в нем ни на

секунду. Я была совершенно уверена, что он никогда нас не предаст. – Внутри

нее поднялась волна горечи. – Какой же я была дурочкой.

– Нет. Просто вы ожидали большего, нежели ваш отец мог дать.

– В свой тринадцатый день рождения я узнала, что все было ложью. Месяц за

месяцем он обещал вернуться домой, но все откладывал. Тогда я сказала, что

хочу праздник по случаю дня рождения, потому что если мы устроим праздник,

он обязательно вернется домой. Люси все организовала и написала папе, но

предупредила, чтобы я не обнадеживалась сильно, ведь он может и не

вернуться, но я верила, что он приедет.

– А он не приехал.

– О, нет, – возразила Дейзи, – приехал. Явился прямо в разгар празднества, но

пьяным. Я за полтора метра учуяла запах бренди. Как, впрочем, и все

остальные. Надо сказать, – с невеселым смешком добавила она, – праздник

оказался коротким. Все ушли, а между ним и Люси разгорелась ссора. Она

велела ему уходить и никогда не возвращаться. Спустя несколько недель он

умер, и мы узнали, что он так и не прекращал пить и никогда не искал работу в

Манчестере. Все это время он жил на содержании у какой-то женщины.

Выпрямившись от окна, она повернулась к нему, в приступе внезапного

отчаяния, желая понять причину.