С ними по-хорошему нельзя
Шрифт:
Это его сконфузило до невозможности. В паху припекало. Он дернулся раза три-четыре, и внезапно все закончилось.
Он высвободился, ощущая неловкость. Почесал кончик носа. Вынул свой большой зеленый платок, украшенный по краям ирландскими арфами, и утерся. Он подумал, что с его стороны было бы вежливо оказать такую же услугу девушке. Герти уже не плакала и не шевелилась. Она чуть вздрогнула, когда он начал ее очень осторожно промокать. Затем он убрал платок в карман и застегнулся. Забрал винтовку, оставленную в углу, и на цыпочках вышел.
Герти не плакала и не шевелилась.
XXXIII
– Среди нас нашлись два мерзавца, - произнес Маккормик.
Кэллинен огляделся.
– Что за два мерзавца?
– спросил он.
– Почему два?
– У тебя странный вид, - сказал ему ОТРурки.
– А девчонка?
– Я закрыл ее на ключ, - ответил Кэллинен.
Он сел, поставил винтовку между ног, машинально протянул руку, взял бутылку виски и хлебнул как следует, после чего хлебнул еще раз, почти как следует.
– Какие два мерзавца?
– спросил он снова и огляделся.
Восходило солнце. Как быстро пролетела ночь. И по-прежнему эта тишина, эта британская невозмутимость. Черт побери этих англичан, которые размусоливают наше восстание своими скрытыми лицемерными подвохами!
Кэллинен чувствовал, как где-то в верхней части легких или в нижней части трахеи, короче, в зобу спирало от страха дыхание.
Он огляделся, заметил Гэллегера и Кэффри, дремавших около груды пустых пивных бутылок и искореженных консервных банок.
– Эти?
– прошептал он.
– Нет, - ответил Маккормик.
– Почему ты покинул пост у двери англичанки?
– спросил ОТРурки.
– Я же сказал, что закрыл ее на ключ, - раздраженно ответил Кэллинен. Так что за два мерзавца?
– спросил он снова.
– Что за два мерзавца?
– Мне кажется, что ты получил приказ сторожить девушку, - сказал ОТРурки.
Кэллинен чуть не поправил его: "Она уже не девушка". Но вовремя удержался.
– Может быть, хватит ей сидеть взаперти?
– сказал Маккормик.
– А если она будет подавать сигналы через окно?
– заметил ОТРурки.
– Да закрыть ее там, где она была сначала, - проворчал Кэффри.
– Ладно, - сказал Кэллинен, - я пошел назад.
– На одного человека меньше, - сказал Маккормик.
– А здесь нам нужны будут все.
– Пускай останется здесь, рядом с нами, - сказал Гэллегер.
– Будем все за ней присматривать.
– А это идея, - сказал Маккормик.
Кэллинен очень быстро отреагировал (это даже нельзя назвать "отреагировал", так быстро это произошло): не дожидаясь реплики ОТРурки, он помчался за Герти. На пороге все же остановился и спросил:
– Что за два мерзавца?
Ответа он не услышал.
XXXIV
У Кэллинена не было полной уверенности в том, что один из мерзавцев не он сам. Но кто же другой? Кто же это и что же он мог такое сотворить? Нет, про него, Кэллинена, они ничего не могли знать. Правда, кто-то мог подслушивать под дверью. Если так, то Маккормик разорался бы не на шутку. Поскольку - если уж говорить о корректности - то, что сделал он, Кэллинен, было действительно некорректно. Хотя в этом была не
Подойдя к двери, он вынул из кармана ключ, но рука дрожала, и ключ заплясал вокруг скважины. У теряющего терпение Кэллинена пересохло во рту. Он прислонил винтовку к стене, нащупав левой рукой отверстие, всунул в него ключ и повернул ручку. Толкнул дверь, та медленно открылась. О своей винтовке он сразу же забыл.
Солнце уже взошло, но все еще пряталось за крышами. Сочился слабый серорассеянный свет. Летели облака. Медленно краснели мансардами дома вокруг Тринити-колледжа. Герти, согнув ноги, лежала на столе, на котором ее оставил Кэллинен, и вроде бы спала. Оправленная юбка была опущена ниже колен. Коротко остриженные волосы лохматились отчасти на лбу, отчасти на сукне стола.
Кэллинен приближался хоть и бесшумно, но - и явно сознательно - не совсем беззвучно. Девушка не шевелилась. Она дышала медленно, ровно. Кэллинен остановился, склонился над ней. Ее глаза были широко открыты.
– Герти, - прошептал он.
Она посмотрела на него. Инсургент не смог ничего прочесть в ее глазах.
– Герти, - прошептал он снова.
Она продолжала на него смотреть. Инсургент не мог ничего прочесть в ее глазах. Она не шевелилась. Он протянул к ней свои большие руки и взял ее за талию. Потом медленно передвинул руки к ее груди. Он так и знал: корсета она не носила. Эта особенность, в дополнение к ее необычно короткой стрижке, очень сильно смутила Кэллинена. Он почувствовал у нее под мышками полоски бюстгальтера: эта бельевая деталь сконфузила его окончательно. Все эти женские штучки показались ему чарующими и подозрительными одновременно. Так, значит, это и есть последняя мода, но как простая барышня с дублинской почты умудрялась следить за модой в разгар военных событий? Ведь все это зарождается где-то в Лондоне, может быть даже в Париже.
– И о чем же ты задумался?
– прошептала внезапно Герти.
Она улыбалась ему ласково, немного насмешливо. Застигнутый врасплох Кэллинен отдернул руки и отпрянул, но Герти удержала его, сжав коленями, затем, скрестив ноги, притянула его к себе.
– Возьми меня, - прошептала она.
И добавила:
– Продолжительно.
XXXV
– Значит, - сказал Кэллехер, - Маккормик разозлился? Как будто сейчас время думать о таких вещах.
Диллон задумчиво чистил ногти, Кэллехер поглаживал свой "максим". Восходящее солнце заиграло на металлическом дуле.
– Все по-прежнему тихо, - заметил Кэллехер.
– Интересно, мы когда-нибудь начнем воевать?
Диллон пожал плечами:
– Нам крышка.
И добавил:
– Они дождутся, пока мы здесь раскиснем, а потом начнут размазывать нас по стенкам.
И подытожил:
– Нам крышка.
Затем, сменив тему, заявил:
– Маккормик явно переборщил.
– Насчет чего?
– спросил Кэллехер.
– Насчет нас двоих.
– Он нас в чем-то подозревает.
– Как будто это его касается! Занимался бы девчонкой и оставил бы нас в покое. Но он, видишь ли, не решается, ну и вот, и пытается думать о чем-то другом.