С ними по-хорошему нельзя

Кено Раймон

– Плохо дело, - сказал Кэффри.

– Это наши товарищи из Центрального комитета, - заметил Маккормик.
– Я вижу Тэдди Лэнарка и Шона Дромгура.

– Телефон, - подсказал ему ОТРурки.

Покинув свое место, Маккормик направился к столу директора сэра Теодора Дюрана, ныне покойника. Он увидел забившуюся под стол и зажмурившуюся от страха Герти. Стараясь не наступить на девушку, он сел в кресло, закрутил вертушку и снял трубку. Не опуская трубки, пользуясь затишьем между выстрелами -

в эту минуту почему-то сильно запахло порохом, - он сказал:

– Никто не отвечает.

Его соратники продолжали щелкать британцев. Возможно, они даже не услышали вводную реплику командира.

Не заметили они и того, что сразу после реплики командир вздрогнул. Они все так же тщательно целились и щелкали; британцы начинали постанывать. Передвижение по мосту, а равно как и вдоль набережных было им по-прежнему заказано под угрозой потерь, превышающих сорок пять процентов личного состава (что по военным меркам еще могло сойти за отличные показатели, хоть и с натяжкой). Тем не менее они продолжали отчаянно атаковать.

– Кто это?
– произнес чей-то мужской голос на другом конце провода.

Маккормик опустил глаза. У него во рту внезапно пересохло.

– By Jove!
– произнес мужской голос.
– Отвечайте!

Легкий электрический разряд прошелся вдоль его позвоночника, пронизывая со все увеличивающейся частотой спинной мозг.

Запинаясь, Маккормик ответил:

– Это Маккормик.

– Готов поспорить, что это еще один сучий выродок из повстанческих негодяев, - произнес голос.

Маккормик не знал куда деться. Обескураживающее (по отношению к нему) поведение Герти, дополняющее это оскорбление, лишило его дара речи и пригвоздило к креслу заодно.

– Что вы, что вы, - пробормотал он.

– Вы еще не сдались, жалкие папские гунны?

Маккормик тяжело засопел в трубку.

– Что с вами такое?

– Fi... fifi... fifinnegans wake, - промямлил Маккормик.

– Чего? Чего? Что вы там несете?

Но Маккормик был уже не в состоянии отвечать. Чтобы заглушить непроизвольный стон, он изо всех сил кусал телефонную трубку.

– Вы издаете престранные звуки, - заметил голос на другом конце провода.

И добавил участливо:

– А вас случайно не ранили?

Маккормик не ответил. Эбонит треснул.

– Ой!
– вскрикнул его собеседник.
– Что с вами случилось?

У Маккормика из рук выпала трубка, а изо рта вырвался протяжный хрип. До него отчетливо доносился далекий голос, который, шипя и гнусавя, предложил:

– Мы предлагаем вам сдаться, немедленно сдаться.

Затем кому-то доложил:

– Не отвечает...

А после очередной серии выстрелов предположил:

– Может быть, его убили...

Прикрыв веки,

командир различал ОТРурки, Гэллегера, Кэффри и Кэллинена, которые старательно отстреливались. На него они не обращали внимания. Еще сильнее запахло порохом.

Он опустил глаза и увидел Герти, которая, закончив дело и вытерев рот тыльной стороной ладони, снова забилась под стол.

Он повесил трубку, встал, ощутив при этом дрожь в коленях, и произнес:

– В той колонне были действительно наши товарищи из Центрального комитета.

– Мы не сдадимся, - объявил ОТРурки.

– Конечно нет, - подтвердил Маккормик.

Слегка пошатываясь, он вернулся к своей винтовке и с первого выстрела уложил британца, который вздумал пройти по мосту ОТКоннела.

XXXIX

– Нам крышка, - прошептал Диллон.

Кэллехер не отвечал. Он нежно поглаживал свой пулемет, медленно остывающий после последней атаки.

Британцы собирались с новыми силами на штурм почты. Доносились лишь далекие и спорадические выстрелы.

– Ну как ты?
– спросил Диллон.

Кэллехер ответил:

– Никак.

Он похлопал пулемет:

– Мой маленький зверек.

И добавил:

– Если не в этот раз, то уж в следующий - точно.

– Ну!
– воскликнул Диллон.
– За нашу родину я совсем не боюсь. Она будет существовать вечно, наша Эйр. Как и христианская эра. Я беспокоюсь за нас.

– Да. Только между нами: скоро с этим будет покончено.

– Ну и как ты?

– Рано или поздно это должно было случиться.

Диллон задумался.

– Может быть, выкрутимся...

– Нет, - сказал Кэллехер.

– Нет? Думаешь, нет?

– Нет. Думаю, нет.

– Почему?

– Погибнем все как один.

– Ты так считаешь?

– Но не сдадимся.

Диллон хрустнул пальцами.

– Корни, какой ты смелый.

Кэллехер встал и в задумчивости сделал несколько шагов по комнате.

– Интересно, что же все-таки произошло наверху?

– Наверху? Они сражались, как и мы.

– Я имел в виду девчонку.

– На это мне наплевать, - сказал Диллон и, подняв голову, спросил: - Так тебя это беспокоит?

Кэллехер не ответил.

– Вертихвостка, - продолжал Диллон.
– Как она нас достала. Наплачемся еще мы с ней. Со всеми женщинами так. Уж поверь мне, я-то их знаю. Ты еще слишком молод. А я за двадцать лет работы их хорошо изучил. Да, и еще. Мне будет жалко расставаться со своей работой, конечно не так, как с тобой. Все эти костюмы, я так все это любил. И платья, когда мода менялась. Да что там мода! А материал: шелк, кружева, гипюр с ирландским стежком...

Он встал, взял Кэллехера за плечо, прижался к нему.