S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I
Шрифт:
Из пятнадцати заражённых, от медляка до бегуна, удалось добыть шесть споранов. Это было неплохо. Горгон дал знак следовать за ним.
— «Ибо из тварей, которые дышат и ползают в прахе, истинно, в целой вселенной всесильнее нет человека», — произнёс Горгон, глядя на гору мёртвых мутантов, обращаясь не то к себе, не то к своим спутникам, но реакции на это не последовало.
После потрошительных процедур мужчины вернулись к временному лагерю в помещении с противопожарным оборудованием.
— У Гомера было «несчастнее нет человека», — неожиданно отметил Марк, вспомнив, как этот фрагмент когда-то вслух читала Ириша.
—
Интересно, что во время жизни на старой Земле велись дискуссии об авторстве произведений, был ли Гомер или его личность — собирательный образ? Однако в Стиксе открывается совершенно новый дискуссионный пласт: какая версия произведения наиболее выразительна, глубока и значительна, какая версия наиболее ценна для людей?
— А какая, к чёрту, разница? Всё равно, читать могут лишь те, кому не надо постоянно думать, как бы им не отгрызли жопу, — прервал речь Горгона Оскар.
Бородач на это лишь рассмеялся и выразительно посмотрел на Оскара. Парень знал этот взгляд. Это была сложная эмоция перехода нарочито иронического снисхождения в старчески-умилённую радость осознания абсурда неуместности иронического взгляда. Старик постоянно играл в догонялки с рефлексией собственных эмоций, смеялся над тем, что сам выдумал, и далее над тем, как от этих выдумок менялся его собственный эмоциональный ландшафт. Со стороны это выглядело, как начальная стадия шизофрении, но на самом деле, это было смесью последствий долгой жизни и профдеформацией ввиду вынужденных одиноких странствий.
В этот момент из кармана Оскара выглянул грызун. Ловко выбрался наружу и по-куничьи проскользил по Оскару до пола. Марк вспомнил о том, что уже примечал его вчерашним вечером, и в этот раз он порадовался тому, что Оскару удалось кого-то по-настоящему спасти.
— Ну здравствуй, брат-грызун, — поприветствовал Горгон маленького зверька и протянул ему свою ладонь, на которой лежало несколько грецких орехов.
Грызун, мгновенно уловивший возможность лёгкой поживы, взвился с пола на ладонь Горгона, порхнув тонкими, полупрозрачными мембранами, натянутыми между передними и задними конечностями. Он взметнулся почти вертикально, словно крошечный планер, и мягко приземлился, точно рассчитав траекторию. Его движения отличались стремительностью, но при этом оставались удивительно плавными — без малейших рывков, демонстрируя, что каждое действие выверено до мелочей.
На первый взгляд существо действительно напоминало утончённую белку-летягу: гибкое туловище, крупные зрачки, пристальный взор. Но при ближайшем рассмотрении становилось очевидно: природа, сотворившая его, руководствовалась совсем иными принципами.
— Это не млекопитающее, — задумчиво протянул Горгон, наблюдая, как зверёк аккуратно перебирает лапками орехи, оценивая их качество. — И уж точно не белка-летяга. Он скорее ближе к миниатюрным крылатым динозаврам, чем к привычным нам животным. Смотрите, как взлетает? Белки планируют с высоты, а Оскар Младший может оторваться от поверхности без разгона.
Строение существа подтверждало слова бородача. Расправив меховые складки, зверёк едва заметно подрагивал тонкими хрящевыми подпорками внутри перепонок, словно проверяя их эластичность. Покров, казавшийся шерстяным,
Горгон провёл пальцем по его спине, чувствуя, как под мягким мехом перекатываются гибкие хребтовые дуги. Позвонки у этого существа были не жёсткими, как у теплокровных, а упругими, обеспечивающими невероятную манёвренность. Конечности тоже отличались: в отличие от белок, у которых кисти вытянуты для захвата, здесь пальцы были короче, но мощнее, снабжённые цепкими коготками. Он мог не только карабкаться, как ящерица, но и мгновенно хватать добычу, словно ястреб.
— Лапы тоже не беличьи, — заметил Горгон, подставляя вторую ладонь и позволяя зверьку ловко переместиться. — Глядите-ка! Сгиб суставов уходит глубже, чем у млекопитающих, а хватательный механизм ближе к птичьему.
Зверёк, не ощущая угрозы, с интересом изучал человека, ловко перебираясь с одной руки на другую, слегка прихватывая пальцы крошечными зубами — будто пробуя их на вкус и проверяя упругость. Его круглые, умные глаза отслеживали малейшие движения почти со всех сторон.
— Сообразительный, — усмехнулся Горгон, позволяя зверьку порхать между его пальцами, резво перепрыгивая с ладони на ладонь. — Интересно, он так быстро ко мне привыкает или просто привык оценивать поверхность с позиции пригодности для полёта?
Зверёк вдруг зацепился когтями ещё крепче, прижался к ладони, напряг мышцы шеи и с силой стиснул челюсти. Он явно рассчитывал пробить кожу, но столкнулся с неожиданной проблемой — прокусить грубую, привыкшую к нагрузкам плоть, не получалось. Горгон, не проявляя ни тени беспокойства, наблюдал за его попытками с лёгким интересом.
— Ну, старательный, это сразу видно, — произнёс он негромко, двигая пальцами, но не спеша разжимать хватку.
Ощущая, как крошечные мышцы зверька заходят ходуном от напряжения, он медленно поднял свободную руку и большим пальцем точно надавил в точку чуть впереди угла нижней челюсти, в месте сочленения жевательных мышц с черепом. Одновременно мягко провёл указательным пальцем вдоль основания черепа, оказывая лёгкое давление на нервные окончания.
Реакция была мгновенной: зверёк вздрогнул, его челюсти, спазмировались в последний раз и разжались. Он моргнул, выпустил лапами кожу, а затем, осознав, что уже не кусает, торопливо втянул голову в плечи, как будто пытался осмыслить произошедшее.
Горгон чуть повёл запястьем, давая зверьку возможность соскользнуть, но тот остался сидеть, вытянув мордочку и едва заметно поводя усами, словно анализируя ощущения.
— Запомни, — пробормотал бородач, наблюдая за его поведением. — Если решишь попробовать ещё раз, результат будет тот же.
Зверь, казалось, понял, что говорит ему старожил, и потому спрыгнул с его жёсткой руки обратно к Оскару, после чего забрался к нему в нагрудный карман.
Горгон понаблюдал, как тот едва заметно дрожит, оценивая ситуацию, но не издаёт ни звука.
— Он всеядный, но с явным уклоном в тихую охоту, — наконец проговорил Горгон, чуть приподняв зверька, чтобы лучше рассмотреть его передние лапы. — У него короткие, но мощные пальцы с цепкими когтями, хватательный рефлекс развит, но не агрессивный. Видел, как он двигался? Он не просто лёгкий — он бесшумен. За всё время, что он с нами, не издал ни единого звука.