Сад на краю
Шрифт:
Договорить она не успела, отвлечённая звонком телефона. «Красный», – высветилось на экране. Корнел просто так звонить не станет.
– Что случилось?
– Ты в порядке? Ты где? – Даже с расстояния Азалия смогла услышать панический крик.
– Да. Я сейчас в Лёйхене. Что? Какие новости? П-подожди… Н-нет… В смысле… Ты уверен? Это точно то место? Да верю я! Но…
Азалия с тревогой смотрела на побледневшую Еву. У неё дрожали и руки, и голос, а глаза покраснели. Рука сама потянулась к телефону и открыла новости. Срочное сообщение из Небелфлена. Первое убийство посреди дня. В заброшенном здании пятерых молодых людей нашли мёртвыми. Ещё одна девушка доставлена в больницу
– А ведь я хотела пойти с ними, – тихо сказала Ева и шмыгнула носом. – Это мои друзья. И я… Я была бы среди них, если бы не вернулась.
Ничего не оставалось, кроме как молча обнять подругу. Такое ли счастье избежать смерти, если потом придётся читать о гибели друзей? Такая ли благодетель спасти, обрекая помнить о потерянных близких?
Мимо пронеслась машина скорой помощи. Память бесстрастно подкинула информацию: в той стороне океанариум. Одной рукой продолжая обнимать Еву, другой Азалия открыла канал, где раньше всего появлялась информация о местных происшествиях. Вот оно что… Самоубийство. Девушка выбросилась из окна здания напротив.
Нервный смешок вырвался из груди. Мир летит в дыру. Не где-то там, а здесь, рядом. От трагедии не застрахован никто – ни сосед, ни друг, ни родственник. Сегодня она могла потерять подругу. Спасло только то, что кто-то не боится своих способностей и пользуется ими. Над кем повиснет меч рока завтра? Когда в новостях всплывут знакомые имена? Или близкие увидят твоё.
Если всё так и продолжится, жить в покое в любом случае не светит. Так, может, стоит перестать избегать ответственности? Хотя бы попытаться. Но перед этим Азалии всё равно хотелось удостовериться, что нет более подходящего человека. Ведь она… Наверное, лучше, чем ничего, но всё равно трусливая слабачка.
Этот день Азалия до самого вечера провела с Евой, не желая оставлять подругу одну в таком состоянии, а по возвращении домой получила сообщение от Розы – та сказала, что переночует у друга.
***
Даже в выходные Роза нередко приходила в студию – поснимать в своё удовольствие. Счастлив тот, кто, совместив работу с хобби, обрёл воистину любимое дело, а не лишился некогда приносящего радость увлечения.
Она просматривала сделанные сегодня снимки, Дальрен сидел рядом, листал мемы, иногда поглядывая в монитор. Только щелчки мыши нарушали тишину. Пока на столе не завибрировал телефон. Роза раздражённо нахмурилась – после той встречи родитель упорно пытался выйти на связь, однако самообладания хватало только на то, чтобы сбросить вызов. И вот сейчас… Телефон начал разрываться от сообщений.
Роза, нам надо поговорить.
Прекращай вести себя как ребёнок.
Твоё поведение…
Сообщения слишком быстро сменили друг друга, Роза перестала обращать на них внимание, ослеплённая гневом. Какие разговоры, если её не желают слушать? С чьим поведением тут проблемы? Она замахнулась, пожелав в порыве швырнуть телефон в стену. Дальрен успел остановить, перехватив руку.
– Он не стоит того, чтобы ты лишний раз тратилась на технику, – проговорил спокойно, забирая телефон и отключая вибрацию.
– Но! – Роза привстала, резким движением высвободила руку. Хлопнула ладонью по столу. Голова на эмоциях опустела. Оставалось только открывать рот, задыхаясь от ярости. – Как он… Как этот… Да я голову его!
– И срока за убийство он тоже не стоит.
– Зато я знаю, по кому тюряга плачет!
Она встала из-за стола и принялась нервно ходить по комнате, заламывая пальцы. Слишком много ценных вещей вокруг. Не на чем выпустить пар. Хотелось бить морды. Лучше – одна конкретную. Но Мартина тут нет. Оставалось бить кулаком
– Роза, что на самом деле случилось в тот день? – спросил, отводя обратно за стол.
– Ничего, – буркнула, отвернувшись.
– Послушай, я действительно не хочу давить на тебя и выпытывать. Каждый имеет правду на тайну. Но… Кажется, ты уже на пределе. В таком состоянии особенно вредно продолжать держать в себе.
– Я знаю. Но это моё дело. Наше. Третьих тут не нужно. Всё равно не поймёшь.
Он молча смотрел на хмурую Розу. Конечно, она продолжит молчать. Кому расскажешь правду – дурью назовут. Нет уж, лучше продолжать кипеть изнутри, чем снова столкнуться с упрямым недоверием. Дальрен тихо вздохнул и накрыл её ладонь своей, мягко погладил пальцы.
– Правда ли не пойму? Я знаю, что ты не человек.
Что? Роза застыла, не зная, как реагировать. Ни удивления, ни растерянности, только непроницаемое выражение.
«Что он только что сказал? Откуда…»
– Эй-эй, я не настолько странная! Даль… Такие шуточки – не лучший способ к себе расположить.
– Я не шучу. И не издеваюсь. Давай начнём с того, что мы слишком долго работаем вместе, чтобы я не понял: особенность твоих фотографий не только в труде и таланте, но и в настоящей магии. И… Я тоже не человек. Даже не из этого мира. Я – дух, пришедший сюда с себе подобными с определённой целью. И чувствую присутствие в этом мире различных видов.
Дальрен слегка сжал пальцы, Роза посмотрела вниз и заметила, как кожа руки ненадолго стала светло-фиолетовой, а потом почувствовала что-то ладонью и, приподняв ту, увидела на столе фиолетовое соцветие дельфиниума.
«Так вот, что с тобой не так… Если ты первый решился доверить мне свою тайну, тогда… Я тоже могу хоть раз выложить всю правду?»
– Я – оборотень, – призналась Роза. Тихо и медленно. Всё равно страшно и неуютно произносить эти слова. – Как и моя мать. Четырнадцать лет назад её убил браконьер. А в среду я увидела дома у отца её чучело. Ты понимаешь?! Её убили в лесу! В виде лисы! Я даже о произошедшем смогла узнать только после расследования других оборотней! Но тело всё равно не нашли. Добились штрафа за браконьерство. И всё. Мне даже похоронить нечего было. Я не смогла попрощаться с мамой. Я не могла рассказать близким правду о случившемся. Отец только и делал, что обвинял её в измене. Ушла она, блядь, из семьи! Ага, как же! На тот свет ушла! – Роза всплеснула руками. Дальрен не дал ей ударить по столу. – Я почти смирилась с его непрошибаемой упрямостью. И тут он хвастается мне чучелом! Шкурой моей матери! Даль, это точно она! Я не спутаю её мех ни с чьим! Тогда я психанула, кинула чашку и убежала. Теперь отец хочет объяснений. Какие нахуй объяснения? Что я объясню тому, кто слушать не готов, какое там поверить!
На последних словах голос начал срываться. Она закрыла лицо руками. Плечи дрожали. Слёзы, столько лет проливаемые только в полном одиночестве, вырвались наружу, безжалостно разрушая образ колючего, стойкого кактуса. Это у розы под шипами всё равно остаётся жёсткий стебель, а за иглами и кожей кактуса оказалась сочная мякоть.
Дальрен встал, подошёл со спины. Приобнял одной рукой, второй начал гладить по голове. Сделал так не только для того, чтобы Роза не беспокоилась о том, как выглядит с стороны, но и чтобы скрыть собственное выражение. Слишком встревоженное. Не смотрят друзья с такой болезненной нежностью.