Сад принцессы Сульдрун

Вэнс Джек Холбрук

Шимрод снова громко обратился к сопкам:

– А теперь – громоспоры! – Покопавшись в котомке, он вытащил мешочек и щедрым жестом рассыпал его содержимое на ближайшем наросте поверхности. Вулканы тут же умилостивились и перестали извергаться. Один из самых заметных, в ста двадцати милях от Шимрода, произнес – точнее, излучил:

– Молодец! Рады приветствовать тебя в нашем кругу. Как долго ты собираешься у нас гостить?

– Срочные дела заставляют меня вернуться почти безотлагательно. Я всего лишь хотел вернуть ваше имущество и воздать должное вашим великолепным достижениям.

– Позволь

мне разъяснить несколько аспектов, характерных для нашей возлюбленной отчизны. Прежде всего следует иметь в виду, что мы руководствуемся тремя конкурирующими вероисповеданиями: доктриной Аркоидной Клинктуры, поклонением Окутанному Макролиту (которое я лично считаю заблуждением) и благородным служением Затерянному Набату. Они различаются существенными деталями.

Вулкан достаточно долго продолжал в том же роде, предлагая к обсуждению различные аналогии и примеры, а также время от времени ненавязчиво проверяя понимание Шимродом непривычных тому интеллектуальных озарений.

В конце концов Шимрод сказал:

– Исключительно любопытно! Мои представления изменились фундаментальным образом.

– Жаль, что тебе приходится возвращаться! Может быть, ты еще навестишь нас как-нибудь – и вернешь другие громоспоры?

– Навещу, как только появится такая возможность! Тем временем я хотел бы захватить с собой несколько сувениров, чтобы глубокое впечатление от Айрерли не стерлось в моей памяти.

– Никаких проблем. Что именно тебя интересует?

– Ну, например… как насчет маленьких блестящих камешков, переливающихся тринадцатью очаровательными цветами? Я не прочь взять с собой набор таких безделушек.

– Ты имеешь в виду язвочки вульгарно кричащих расцветок, образующиеся вокруг некоторых отверстий, обычно не упоминаемых в приличном обществе. С нашей точки зрения, это шанкры – прости за выражение. Бери столько, сколько хочешь.

– В таком случае я возьму столько, сколько поместится в этот кошель.

– Не больше одного набора. Манк, Айдиск! Будьте любезны, избавьтесь от нескольких отборных наростов! А теперь вернемся к обсуждению телеологических аномалий. Каким образом ваши мудрецы согласовывают различные представления о ворожбе с теми, на которые мы ссылались ранее?

– Каким образом? Я сказал бы, что им приходится довольствоваться тем, что выпадает на их долю.

– Ага! Как я давно подозревал, это не выходит за рамки оригинального гностицизма. Что ж, возможно, испытывать сильные чувства по этому поводу нецелесообразно. Ты уже собрал сувениры? Ну и хорошо. Кстати, как ты собираешься вернуться? Я заметил, что твои талисманы рассыпались в прах.

– Мне достаточно следовать за этой нитью – она приведет меня к выходу.

– Проницательное умозаключение! За ним скрывается совершенно новая, я сказал бы, даже революционная логика!

Выражая недовольство, далекая сопка извергла струю голубой магмы:

– Как всегда, концепции Додара почти суеверно граничат с непостижимым!

– Ни в коем случае! – решительно возразил Додар. – Справедливость моей точки зрения можно проиллюстрировать малоизвестным эпизодом… но мы еще успеем его обсудить. Я вижу, нашему гостю не терпится нас покинуть. Что ж, счастливого пути!

Шимрод стал нащупывать обратный путь с помощью нити, иногда передвигаясь одновременно

в нескольких направлениях сквозь облака горькой музыки и по мягким выпуклостям, которые почему-то казались Шимроду отжившими свой век идеями. Зеленые и синие ветры налетали порывами снизу и сверху – с такой силой, что Шимрод боялся порвать спасительную нить, но в потустороннем мире она стала удивительно прочной и упругой. Наконец моток пряжи приобрел первоначальные размеры, и Шимрод понял, что находится где-то неподалеку от выхода. И тут ему встретился демон в виде сидящего на камне юноши с цветущей физиономией; юноша держал в руке конец путеводной нити.

Шимрод остановился. Демон лениво поднялся на ноги:

– Ты взял тринадцать стекляшек?

– Взял – и теперь готов вернуться в свой мир.

– Давай стекляшки – я должен пронести их сквозь пограничный вихрь.

Шимрод не подчинился:

– Будет лучше, если я пронесу их сам. Они слишком хрупки, чтобы доверять их существу низшего ранга.

Отбросив свободный конец нити, демон исчез в зеленом тумане, а Шимрод остался стоять с бесполезным теперь мотком пряжи в руках. Прошло некоторое время. Шимрод ждал, постепенно испытывая все бoльшие неудобства. Защитное покрывало истончилось и начинало расползаться, а образы, воспринимаемые при посредстве разладившихся дисков, становились все более невразумительными.

Демон вернулся, всем видом показывая, что ему больше нечего делать и что он решил появиться снова исключительно для развлечения:

– Я получил инструкции – они не изменились. Давай стекляшки!

– Не дам! Неужели твоя хозяйка считает меня таким идиотом?

Демон удалился в беспорядочную путаницу зеленых мембран, обернувшись через плечо с недоброй усмешкой – еще одного возвращения ожидать не приходилось.

Шимрод вздохнул. Предательство было доказано окончательно и бесповоротно. Из поясной сумы он вынул средства, предоставленные Мургеном: небольшого инкуба-гексаморфа, несколько капсул с газом и плитку с текстом «Заклятия непреодолимого упорства».

– Проведи меня через пограничный вихрь обратно на поляну неподалеку от перекрестка Твиттена, – приказал инкубу Шимрод.

– Твои враги заблокировали сфинктер, – ответил тот. – Придется возвращаться в обход, через пять расколов и одно возмущение. Окружи себя газом и приготовься произнести заклинание.

Шимрод выпустил газ из пузырчатой капсулы – газ обволок его тело, как липкая пленка. Инкуб заставил его пройти большое расстояние и наконец позволил передохнуть:

– Не беспокойся, здесь нам следует подождать.

Шло время – Шимрод не мог определить, сколько именно. Наконец инкуб произнес:

– Готовь заклинание!

Шимрод внимательно прочел про себя и запомнил текст, начертанный на табличке; руны поблекли и исчезли – у него в руках осталась чистая керамическая плитка.

– Пора! Произноси заклятие!

Шимрод стоял на поляне – там, куда он пришел с Меланкте. Его спутницы нигде не было. Судя по всему, он вернулся зябким осенним или зимним вечером; уже начинало смеркаться. Над поляной низко нависли тучи, полуприкрытые, как черными кружевами, голыми ветвями деревьев. На поверхности отвесного утеса больше не было никакой окованной двери.