Сад принцессы Сульдрун
Шрифт:
Сульдрун рассказала то, что знала.
– А что случилось с Эйласом?
Сульдрун промолчала – она не могла ничего сказать. Зловещая безвестность заставляла предположить, что Эйласа уже нет в живых. Принцесса и кормилица снова расплакались; Эйирме проклинала тирана-извращенца, способного подвергать свою дочь таким мукам.
Основываясь на собственном немалом опыте, Эйирме прикинула в уме число лунных месяцев и определила, когда, скорее всего, у Сульдрун начнутся роды. Оставалось всего дней пять, в лучшем
– Тебе нужно снова бежать, сегодня же ночью! – решила кормилица.
Сульдрун с сожалением отвергла это предложение:
– Про тебя сразу вспомнят, и страшно даже представить себе, что с тобой сделают!
– А как же ребенок? Его у тебя отнимут!
И снова Сульдрун не смогла сдержать слезы. Эйирме прижала ее к себе:
– Слушай! Мне пришла в голову каверзная мысль. У меня есть слабоумная племянница – ее уже третий раз обрюхатил помощник конюха, тоже придурок. Первые два младенца у нее сразу умерли, потому что она просто не понимает, что делает. Теперь у нее снова схватки – на подходе третий ублюдок, а его никто в глаза не хочет видеть, и меньше всех она сама. Не унывай! Как-нибудь мы выкрутимся, что-нибудь получится.
– Теперь уже надеяться почти не на что, – печально отозвалась Сульдрун.
– Посмотрим!
Племянница Эйирме родила нечто – судя по внешним признакам, девочку. Как и предыдущие отпрыски помощника конюха, этот ребенок что-то пропищал в судорогах и умер, уткнувшись лицом в обильные маточные выделения.
Тельце младенца поместили в коробку, над которой – так как племянницу Эйирме убедили обратиться в христианство – брат Умфред произнес несколько благочестивых слов. Погребение поручили Эйирме, и она забрала коробку.
Прошла ночь, наступило утро. В полдень у Сульдрун начались схватки. Перед заходом солнца – истощенная, с темными кругами под глазами, но относительно жизнерадостная – принцесса родила сына, которого нарекла Друном в честь данайского бога-героя, правителя миров Арктура.
Эйирме вымыла Друна и завернула его в чистые пеленки. Позже, вечером, она вернулась с небольшой коробкой. Выше по склону, под оливковыми деревьями, она вырыла неглубокую могилу и без церемоний положила в нее мертвого младенца. Коробку она сожгла в очаге часовни. Сульдрун лежала на кушетке и наблюдала за кормилицей большими глазами.
Когда коробка превратилась в пепел и ребенок уснул, Эйирме сказала:
– Теперь мне пора уходить. Я не скажу тебе, где спрячу Друна, чтобы у Казмира не было возможности у тебя это выпытать. Через месяц-другой ты выскользнешь из сада, найдешь своего ребенка, и – надеюсь – вы больше не будете знать никакого горя до конца своих дней.
– Я боюсь, Эйирме! – тихо отозвалась Сульдрун.
Эйирме пожала плечами:
–
Брат Умфред сидел перед столешницей из черного дерева, инкрустированного слоновой костью, напротив королевы Соллас. Он изучал с огромным сосредоточением несколько деревянных дощечек с вырезанными на них таинственными символами, понятными, по-видимому, только просвещенному священнослужителю. По обеим сторонам столешницы горели восковые свечи, ароматизированные душистым перцем.
Умфред неожиданно пригнулся, изображая изумление:
– Может ли это быть? В королевской семье родился еще один ребенок?
Королева Соллас гортанно рассмеялась:
– Брось эти шутки, Умфред. Какая чепуха!
– Знаки не оставляют сомнений! Синяя звезда остается в гроте нимфы Мерлеах. Камбианус восходит к седьмому полуаспекту. И здесь, и здесь – смотрите, ваше величество! – другие восхождения. Иное истолкование невозможно. Время наступило. Многоуважаемая королева, необходимо вызвать вашу свиту и провести инспекцию. Только ваша мудрость позволит решить этот вопрос!
– Инспекцию? Ты имеешь в виду… – Внезапная догадка заставила королеву замолчать.
– Я знаю только то, о чем свидетельствуют сочетания знаков.
Королева Соллас тяжело поднялась на ноги и вызвала дам из соседней гостиной:
– Пойдемте! Нам заблагорассудилось прогуляться на свежем воздухе.
Болтая, смеясь и жалуясь на необходимость приложения чрезмерных усилий, стайка фрейлин последовала за королевой – та промаршировала вдоль сводчатой галереи, протиснулась в проем услужливо открытой перед ней дощатой двери в стене и, с трудом сохраняя равновесие, спустилась по каменистой тропе к часовне.
Сульдрун вышла навстречу. Она сразу поняла, зачем явилась вся эта толпа.
Соллас критически смерила ее взглядом:
– Сульдрун, почему мне рассказывают про тебя какую-то чепуху?
– Какую чепуху, ваше величество?
– Говорят, что ты беременна. Вижу, что это не так, и на том спасибо. Жрец, гадания тебя обманули.
– Мадам, гороскоп однозначен – здесь практически не может быть ошибки.
– Но посмотри сам!
Брат Умфред нахмурился, подергивая пальцами подбородок:
– Судя по всему, она уже не беременна.
Несколько секунд королева Соллас стояла, тупо уставившись на монаха, после чего резко повернулась, подошла к двери в часовню и заглянула внутрь:
– Здесь нет никакого ребенка.
– Значит, по-видимому, он где-то в другом месте.
Окончательно потеряв терпение, королева гневно повернулась к дочери:
– Немедленно прекрати притворяться и говори правду!
– Если имеет место сговор, его будет нетрудно раскрыть, – задумчиво добавил брат Умфред.