Сага о йорге
Шрифт:
– Ага, вот моя баба!
– закричал Ульрих, подбегая к молодой пленнице, бесстыдно задирая ей сзади юбку. Блеснуло голым телом. Увидев такое, из толпы рабов сразу бросился молодой человек со следами запекшейся крови на лице; но, получив от охранника удар тупым концом копья в грудь, захлебнулся и упал, сложившись пополам. Пикеры сразу бросились к нарушителю спокойствия, подняли на ноги, осмотрели - нет ли раны; даже, смеясь и дурачась, стряхнули пыль с его одежды. Видно было сразу - это не просто пленник, а очень кто-то очень ценный, как минимум, какой-то знатный саарский барон или иерим, за которого
Наконец с борта корабля под радостные крики односельчан спрыгнул на берег сам ярл Хьюго Драгер.
– Мы вернулись с удачей! Хвала Одрику!
– хрипло воскликнул ярл и вскинул вверх стрид -боевой топор. Воины-пикеры, а за ними и все, кто был на берегу, вместе грянули, напугав скальных голубей:
– О-Одрик!
Поднимаясь на берег, ярл взглянул на небо, потянул даже носом ветер и приказал воинам быстрее разгружать и крепить драгбот. Но, видимо, не почувствовав тревоги, Хьюго обратил иссеченное шрамами, вечно мрачное лицо к встречающим, посмотрел на молодых хьярнок, восторженно вглядывающихся в прибывших воинов, и в его водянистых желтых глазках промелькнуло что-то торжествующее и озорное. Поднявшись на скалу, поравнявшись с Ульрихом, ярл, вдруг сделав стремительный выпад, плечом столкнул старого дурачка в море.
– Ну-ка, остудись! Наверное, всех баб перещупал, пока мы воевали!
– осклабился ярл, показав белые и острые клыки, отчего стал похож на улыбающегося рыжего медведя. Односельчане взорвались смехом и одобрительными возгласами.
Ярл вальяжно повернулся к нескольким собравшимся отдельно седобородым старцам:
– Эй, хьярны! Наварили пива для героев?
Старейшины, как один, подобострастно осклабились, жадно следя глазами за богатствами, которые выгружали из корабля, важно цокая, и кивая головами от удовольствия.
Ульрих-Унмаген, не по своей воле ухнув под холодную волну, долго взбирался на скользкие камни, пытаясь выбраться, еще больше напоминая мокрую птицу. Скользя, срываясь, падая в воду снова и снова, блаженный вызвал все новые взрывы хохота у соплеменников. Кто-то бросил ему конец веревки:
– Скорее, Ульрих, не успеешь! Твою чернявую отдадут Строби Слепцу!
Боги на небе, скорее всего, тоже усмехались, потягиваясь после сна, почесывая бока и зевая от скуки, принюхиваясь к запахам из кухни, угадывая, что сегодня готовят к ежедневному пиру.
И все было бы хорошо. Однако, как только поселок накрыли сумерки, небесный купол над головами хьярнов, которые едва собрались устроить пир в честь удачного набега, вдруг раскололся небывалой, страшной вспышкой молнии. Через мгновение удар грома потряс скалы. На горе загорелась сухая сосна. Вслед вспыхнуло еще: неизвестно откуда, из какой грозовой тучи вырастали ветвистые огненные линии, гася вечерние зори и разрывая на куски небосвод. Раскаты грома нарастали, еще и еще, и скоро превратились в сплошной оглушительный рев.
– Ядрить твою курносую змеиную морду!!
– возмутились на небе и стали торопливо хватать свои копья, мечи и молоты сонные боги, подскакивая от припекающих им пятки молний.
– С какого дуба?! Сигурдёрмунд, змеюка ты дурная... Опять шторм замутил, снова дрянь какая-то приснилась от перепоя морской водой?
Небо гремело и полыхало.
Хьярны испуганно смотрели вверх: что это, откуда? Не иначе, гнев самого Одрика... Несколько воинов бросились на берег проверять крепления драгбота. Особенно пугливые закрывали голову руками и прятались в хижинах.
Скоро рванул ветер, закручиваясь в вихри, наклонив и растрепав сосны на берегу. Море потемнело, прижало плечи, сморщилось, и, разозлившись, ударил в берег первыми штормовыми валами. Началась буря.
Между небом и морем разыгралась настоящая битва. С легкостью представлялось, что молнии - это огненные мечи в руках бесчисленного небесного воинства, отсекающие головы морским чудовищам - штормовым валам, стремящихся допрыгнуть до самого небесного купола, на котором, как известно, расположены миры богов и гигантов.
Утром буря все продолжалась. Бледный рассвет пробился через разорванные куски грозовых облаков; по каменным кровлям хижин барабанил ливень с градом. Сквозь вой ветра и грозовые раскаты слышались тяжелые удары гигантских волн, которые штурмовали скалы.
– Одрик, Одрик и Великаны вступили в схватку с убийцей Артрума!
– шамкал беззубым ртом Ульрих Унмаген, брызгая слюной, пытаясь перекричать рев урагана. Он перебегал от хижины к хижине, заглядывая в дверь выпученными и горящими диким огнем глазами.
– Пришел Огненный йоррунг - пожиратель миров!
– каркал старик и смеялся безумным лающим смехом в бледные и испуганные лица хьярнов.
– Ждите, сейчас он явится, и схватит вас железными пальцами, и многие не доживут до утра!
Два дня и две ночи ревела буря. Но, как и любая битва, эта баталия закончилась. Облака разошлись; на третий день над Младшей головой - Унгремходе и Старшей - Хадемходе, двумя самыми высокими скалами Вестхьярна выскочило в небо равнодушное солнце. Ураган стих. Но на взволнованных груди моря и в покорному молчании черных скал на берегу осталось что-то грозовое; тревога разлилась в воздухе. Отчетливо чувствовалось: это еще не все: небо еще не вполне выплеснуло свою ярость.
Как только буря пошла на спад, поселок зашевелился. Рыбаки вышли посчитать потери после шторма. Многие не нашли своих лодок. Все, что осталось на воде, съело море; волны слизали даже некоторые баркасы, плохо закрепленные на берегу. Драгбот Хьюго Драгера уцелел, хотя оказался наполовину занесенным песком, щебнем и водорослями.
Небо только затеплилось просветами в облаках, когда из одного из хейдриков, длинной низкой полуземлянки, составленной из кусков камня-дикаря и покрытой дерном, вылезла старая Ноэма. Ветер подхватил седые жидкие космы, набросился на скудные лохмотья, прикрывающие тощее и жилистое тело старухи. Как облезлая и голодная старая лиса, ставшая на задние лапы, Ноэма внимательно осмотрела окрестности, понюхала даже воздух. Оторвавшись от наблюдения, старуха извернулась и зашипела в глубину норы: