Сага о йорге
Шрифт:
– Синедум убил Байрада, сказав, что тот его хотел отравить. Мою мать бросили в подвалы Трухарта, объявив, что она пособница Серого братства, и хотела устроить мятеж, чтобы посадить на трон среднего нашего брата. Король совсем плох, его охраняют Веслес и жрецы старого бога. Меня ищут, за мной идут по следу...
Уже на следующий день Парсена провела годиянский ритуал соединения камней и крови, именем бога Мертвой головы скрепив между Маргарез, иеримой унд Вольгрик и Олгом-Хендерсом Тарпом, наследным герцогом Вестании, принцем-арвингом Саарским брачный союз. Свидетелями брака, которыми по саарскому
Брачное ложе застелили в донжоне, накрыв солому обгоревшим на пожаре полотном.
– Я не могу тебя взять с собой, - говорила Маргарез Парсене еще через день, отталкивая лысую серорясую старуху, которая испуганно цеплялась за стремя.
– У нас только два коня, один из которых - полудохлая крестьянская кляча. И много припасов. Мы поедем быстро, потому что преследователи уже близко. Я не могу тебя взять с собой.
Вблизи плакали, сбившись в стайку, несколько тощих и оборванных женщин, и детей - крестьяне Вольфгрика, у которых молодая хозяйка Волчьего ручья отобрала единственную лошадь. Корову, которую Марга полгода назад отбила у королевских всадников вчера зарезали - принцу и его супруге нужны были в пути припасы.
– Ничего, - бросила на прощание Маргареза, уже усевшись в седло.
– Как-то проживете. А нет - то не беда, молитесь, любите ближнего и врага своего, и после смерти погрузитесь в Вечный свет.
И было такое ощущение, что это никакие не северные варвары когда-то давно разгромили Волчий ручей, а вот эта черноволосая кудрявая жестокая глазами девушка - Черная волчица - вот только что напала на бург и село, захватила все самое ценное: еду, лошадь, титул, мужа-принца, знания, полученные от Парсены - и теперь возвращается к себе в лес, оставляя уже ненужную и обескровленную жертву на растерзание воронам и лисам.
3. Пришелец
– ... И чтобы тебя рыбы сожрали, чтобы тебя земля проглотила! Тварь бесстыжая, бревно безмозглое, гнилая селедка, порождение Лурку!!!
Долго еще около хейдрика слышались крики Ноэмы. Там, на Гребне, старуху все-таки поймали и отобрали добычу. Ноэма зубами цеплялась в свою находку; так и доковыляли с Туроной в поселок, вырывая друг у друга пояс с мечами, под вой и улюлюканье односельчан. Но здесь добытчицам-соперницам встретился сам Хьюго Драгер. Услышав шум, дебелый рыжебородый ярл рассудил спор быстро и решительно.
– Зачем вам, старому отрепью, чужие мечи? Они пригодятся воинам.
– И забрал пояс себе, угостив, к тому же, и Ноэму, и Тубалу крепкими пинками. Вернувшись в хижину с полупустым мешком, Ноэма прежде всего схватила за белобрысую косичку нерасторопную внучку.
– ... Тварь!!!
– визжала баба, догоняя девчонку, перетягивая ее по спине суковатой палкой.
Она брела по берегу, слушая, как затихают позади крики и стоны разъяренной Ноэмы. Отойдя довольно далеко от поселка, почти до самого нагромождения скал у Гребня, Бру остановилась и присела на камень.
"Старая карга, луркерха, - обиженно думала Белая, ощупывая свежую шишку на голове.
– Вот умрешь, -
Брету обижали часто. Чаще всего, конечно, прикладывалась Ноэма, пытаясь расшевелить нерасторопную и медлительную внучку. В хейдрике Белой тоже доставалось: и от мальчишек, которые представляли себя грозными пикерами, и так, от всех, кто посмелее и посильнее. С тех пор, как отец Бреты, однорукий Ретфердик, перепив хмельной браги, прибил ее мать, она держалась Ноэмы. Сам Белоголовый вместе со всеми братьями тоже вскоре пропал в одном из походов. Так что, кроме Ноэмы, родни в поселке хьярнов у Брета не было.
Девчонка еще немного посидела, наблюдая, как начинает темнеть и опускается на берег небо, слушая, как тяжелые волны ударяют в скалы. Внутри все громче ворчал голодный желудок. От обиды и безысходности у нее созрела другая мысль: "Пусть у вас у всех выклюют глаза вороны".
Вот ярл Хьюго, по прозвищу Драгер, что значит "Змей". Он - самый сильный воин: у него отдельный, самый большой в поселке хейдрик, в котором всегда много еды и пива. Его жена, Фрукре, толще и красивее всех женщин в поселке. Но ей, Брете, ни за что не стать женой ярла. Еще ни один взрослый пикер даже не посмотрел в ее сторону, а сверстники из поселка и подавно: обзывают бревном и тюленем, бросаются грязью и камнями.
Девушка поднялась и побрела дальше, шаркая и зачем-то загребая холодный песок босыми ногами. Почему-то вспомнился сегодняшний утопленник. Интересно, сейчас он уже умер? Или еще мучается... Хороший, наверное, был парень, - большой, сильный. Вот бы такой взял ее в жены. Брете представилось его обнаженное тело, вспомнилось, какой у него ... "тот", "копье Одрика" и у нее затеплилось внизу живота.
Бру глубоко вздохнула, потянулась, сжав руки в кулаки, потом погладила себя по груди. Через грубое полотно рубашки ощущались твердые соски на маленьких крепких выпуклостям.
Ах, как хорошо пахнут потом молодые парни, когда вытягивают в лодку сети с рыбой!
Было бы так: он заходит в дом, бросает ее хвойный матрас у костра, на лучшее место в хейдрике и говорит: здесь будет спать Брета. А ты, Хельга, и ты, Тондра, - вон, прочь, к самому входу, туда, где дуют сквозняки и зимой поутру на тюленьей коже толстым слоем оседает иней!
"Надо отнести ему воды..."
Отнести воды? Я же ему пообещала... Но он, наверное, уже умер, так и не дождавшись. А вдруг он выживет? И возьмет меня в жены...
В скалах, с другой стороны гранитной гряды, сквозь шорох ветра и грохот волн послышался странный звук. Хрип, или, может, стон. Белая остановилась, замерла, внимательно и испуганно вглядываясь в сумерки. Сделала несколько неуверенных шагов туда, откуда ей послышался человеческий голос.
Она и не поняла, почему ее потянуло в эти скалы. В другой раз показалось бы, что там притаился злобный мегер, или даже сам собачьеголовый Черный Лурку, Даритель несчастий, который приманивает живых людей, потом хватает и выпивает из них силу, - ноги сами бы отнесли ее от этого места. "Зачем я сюда пришла?
– удивилась сама себе Бру.
– Вдруг за этими скалами кто черный и страшный схватит меня и потянет в темное подземелье?"