Салават Юлаев
Шрифт:
— Бейте волков, убивайте волков! — подхватили кругом.
Ещё несколько времени на площади шла борьба: матери пытались удержать молодых сыновей, старухи хватались за стариков, но тщетно — война звала…
Провиантский офицер поздно услышал погоню.
— Взводи курки! — скомандовал он растерявшимся перед страшной лавиной солдатам. — Взводи! — громче выкрикнул он в лицо капралу, когда увидел, что солдаты бросают ружья.
— Куда там, ваше благородие… — пробормотал старый служака, бросая ружьё и пускаясь с дороги в лес.
Офицер подхлестнул коня и помчался прочь…
Толпа башкир
Конь Салавата оставил их позади. Вот-вот настигнет он офицера… Тот обернулся и выхватил пистолет. Выстрел раздался в тот миг, когда Салават нырнул под брюхо коня. И вдруг после выстрела, вынырнув снова, ударом сукмара свалил Салават противника из седла…
Он возвратился к толпе с офицером, притороченным к стремени. На базарной площади Салават, окружённый толпой, удержал коня у мечети. Все толпились кругом, готовые повиноваться внезапно явившемуся спасителю, который казался воином, сошедшим с неба.
— Народ, я полковник царя Петра! — громко сказал Салават. — Царь прислал вам поклон. — И Салават приложил руку к сердцу. — Царь указал вешать и бить волков. Царь приказал жить на воле, как вольные звери, как рыбы в воде, как птицы в небе.
Многосотенная толпа окружила Салавата. Он поглядел на всех. Ни в ком не было страха. Воля к восстанию была во всех.
— Я поймал волка, — сказал Салават, — он вас грабил И обижал — сами расправьтесь с ним, как указал государь.
И Салават кинжалом обрезал верёвки, которыми был приторочен к седлу офицер. Толпа ринулась на него…
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Салават ехал от аула к аулу, везде останавливаясь, собирал сходы, везде читал манифесты и приказы. Сулил земли, воды, и соль, и полную волю, грозил непослушным смертью, и уже снова с ним шли сотни жягетов, горячих и отважных, как он сам, весть о нём летела от селения к селению. Бедняки встречали его с приветом и хлебом, богатые хоронились в подвалы, в стога и по нескольку часов высиживали, не смея показаться на глаза.
Возле дома Юлая стояла толпа. Слышался умоляющий и убеждающий крик Юлая. Салават подъехал.
Оказалось — один из отрядов Салавата перегнал его, въехал в деревню, спросил юртового старшину, как делали это в других местах. Юлая не было дома. Башкиры стали ломиться в дом.
Мать Салавата вышла на крыльцо.
— Что вам? — спросила она.
— Где старшина? — крикнули ей из толпы.
— Старшина в Калмакове, у свата, — ответила старуха, — говорят, там его сын приехал.
— Деньги давай! — закричали из толпы. — Где деньги?
— Где деньги? У старика ведь деньги, конечно, — возражала испуганная жена Юлая. — Кто же бабе оставит деньги?
— Давай, давай! — настаивала толпа. — Твой старик должен все деньги отдать государю.
— Не знаю, где деньги. Бельме, — уверяла старуха.
— Врёт старая! Вешать её! Говори, где деньги! — крикнул молодой сотник, выхватив саблю.
В это время к дому с поспешностью прискакал на добром жеребце сам Юлай.
— Эй, стой! — крикнул он сотнику. — Ты на кого
— Должно быть, твоя, — насмешливо отозвался сотник.
— Моя-то моя, а я кто?
— Коли деньги дашь, то слуга государев, а не дашь — враг и ослушник.
— Деньги-то дам, — ответил старик, торопливо отвязывая кошель, — нате, считайте… Вот здесь шестьсот пятьдесят рублей… Деньги-то дам, а вот знаете ль вы, у кого отнимаете деньги, на чей дом так бесстыдно напали?!
— Ну, кто же ты? — вложив саблю в ножны и принимая кошель с деньгами, спросил все ещё насмешливо сотник.
— Я — Юлай Азналихов, отец Салавата! — гордо сказал старик и выпрямился в седле. Увидав смущение некоторых башкир, он ободрился. — Да, отец удалого Салавата. Вот вам покажет сын, когда придёт, — а он близко. Говорят, уже в Муратовке набирает людей.
— Пусть-ка вступится — и он не о двух головах! — выкрикнул оборванный старик, накидывая поверх лохмотьев лисью шубу одной из Юлаевых жён.
Толпа зашумела невнятной угрозой. Старик не успел возразить, когда на пригорке показался новый отряд всадников. Впереди всех ехал Салават.
— Вот и сын! — радостно воскликнул Юлай.
— Салам-алейкум, — почтительно произнёс Салават, подъезжая к отцу.
— Алейкум-салам, — ответил старик и торопливо, чтобы никто не передал происшествия по-своему, заговорил: — Это твои воины, Салават? Зачем они, как разбойники, нападают на дом твоего отца? Разве я враг? Я только и ждал, когда вы придёте… Мы здесь все ждали… Разве враги мы?.. Они деньги отняли… Старуху мать твою хотели убить… Гляди — меха разграбили. Наряды у всех трёх жён отняли.
При упоминании матери Салават нахмурился.
— Погоди, абзы [20] , — остановил Юлая старик сотник. — Салават-туря, слушай. Мы не знали, что старшина — твой отец, что его жена — мать тебе. Когда в любом ауле бай не отдаёт деньги и не отдаёт табун, мы его убиваем, дом его сжигаем, семью его истребляем. Сам думай: вот жена бая. Мы не знали, что она тебе мать, она говорит, что нет денег. Мы как поверим! Все говорят, что нет денег… Она говорит, что старшина к свату уехал. Мы как поверим? Все старшины, все баи «к свату ездят», когда слышат, что мы идём… Я не хотел убивать старуху, я только пугал.
20
Абзы — дядя.
— Не знали, что отец, не знали, что мать… Шулай, шулай, пугал только… — подтвердили все остальные слова сотника.
— Что там — старшина, он и есть старшина, что с ним говорить! — ворчали в толпе.
Пока сотник говорил, Салават думал: «Если отпустить отца, не взяв денег, не взяв лошадей, — и у других найдутся родные баи, которых станут они защищать… Нет, надо быть справедливым».
— Атай! — громко сказал Салават, когда все утихли, ожидая слов командира. — Ты — старшина, я — полковник. Когда идёт война, вся сила в руках того, в чьих руках оружие. Я, полковник, говорю с тобой, старшиной: старшина Юлай Азналла-углы, государь требует с тебя денег для войсковой казны и пятьдесят лошадей.