Самарянка
Шрифт:
Мишка поднял голову вверх, стараясь совершенно ни о чем не думать. Никаких вариантов для спасения сейчас он просто не видел и не мог придумать. Капли холодного дождя стекали по его лицу, падали на грудь. Он посмотрел на голую крону березы, к которой был привязан, и ему показалось, что он уже где-то видел именно эту березку – хрупкую, беззащитную, вцепившуюся тонкими корнями в безжизненные камни. Ему вспомнился сон, когда он лежал возле подбитой «бэхи», рядом со своими убитыми друзьями, их уже обугленными телами, и
«Где же ты, всезнайка? – подумал Мишка и горько усмехнулся. – Почему не предупредил, не намекнул? Иль шепнул бы? Я б соломки подстелил, чтобы не так жестко было».
– Миша, – вдруг услышал он за спиной слабый голос пришедшей в себя Дарины.
– Как ты? – повернув к ней голову, насколько было возможно, тут же откликнулся Мишка.
– Миша… Скажи, тебе не страшно?..
– Что именно? В лесу, что ль? А что в нем страшного? Лес как лес... Мы с тобой уже столько прошли, а ты все боишься? Я думал, что ты настоящая казачка.
– Нет… Я не о том… Ты сам знаешь… Ну, умирать… Не страшно тебе?
Мишка понял, что Дарина сейчас была в сознании. Чтобы успокоить ее, он решил отшутиться.
– А кто тут умирать собрался? Ты, что ль? Нет, Дарьюшка, мы еще на свадьбе твоей не погуляли, калым за тебя не взяли. Умирать… Чего надумала. Жених-то у тебя есть?
Дарина помолчала, словно не слыша Мишку.
– Ты хороший парень. Сейчас таких мало… Можно сказать, нет вовсе…
– Ты насчет жениха не ответила.
– У меня был парень. Вернее, есть... Олег. Только отец мне запретил с ним встречаться. Он не нашей веры. А у нас с этим очень строго. Законы такие.
– Чего ж он, такой строгий и правильный, в наш православный скит приехал? Со старцами беседовал...
– Она велела…
– Кто это?
– Ну… Красивая… Что на иконе той…
И Дарина снова замолчала, думая о своем.
Неожиданно снова послышался волчий вой. Уже совсем близко от того места, где они были привязаны к дереву.
«Вот это действительно страшно – быть съеденными живьем голодными волками», – подумал Мишка, понимая, что кинуть гранату в волчью стаю он не сможет. Словно угадав его мысли, Дарина снова тихо спросила:
– Миша… Тебе страшно умирать? Только честно...
Мишка не стал отшучиваться.
– Да я уже в своей жизни столько раз умирал, что одним разом больше – одним меньше… Как там в одной фронтовой песне? «А коль придется в землю лечь – так это только раз»…
– И мне не страшно… С Ней вообще ничего не страшно… Я теперь точно знаю…
– Что ты все о грустном да грустном? – Мишка хотел подбодрить ее. – Найдут нас, если, конечно…
Он осекся.
– Что ты хотел сказать? – тут же спросила Дарина. – Говори, не бойся. Если что?
– Ну, если в лесу не заблудятся…
Он аккуратно подвинул зажатую в кулаке гранату под себя, чтобы увеличить давление на скобу.
– Миша, – опять слабым голосом позвала Дарина, – а это очень больно?..
– Что именно? – не понял ее вопроса Мишка.
– Когда граната… Возле тебя…
Мишка помолчал, а потом так же тихо ответил, решив не врать девушке:
– Нет… Так, вспышка – и все… Не думай об этом. Хочешь, я тебе анекдот расскажу? Короче, пошел мужик за хлебом и попал под трамвай…
– Не надо, – тихо остановила его Дарина. – Давай помолчим. Веришь, я никогда не слышала, как в лесу шумит ветер… Капает дождь… Красиво… Боже, как красиво… Под такую музыку совсем не страшно умирать. Я всегда хотела умереть именно так – осенью, под тихий шум ветра и дождя…
– Заладила одно: «умирать, умирать»… Погоди, мала еще. Тебе не про смерть, а о жизни думать надо.
Но тоже замолк, слушая шум ветра. Он закрыл глаза, стараясь не думать о том, что неизбежно должно было произойти, если не случится чуда и их не найдут в этих непролазных дебрях. Он чувствовал, как постепенно слабела рука, сжимавшая готовую разорваться гранату, как холодели, костенели пальцы, переставая подчиняться его воле.
Неожиданно что-то заставило его открыть глаза и осмотреться. Он взглянул вправо и обомлел: в метрах двадцати от них стояло сразу пять оскалившихся волков.
«Боже, только не это, – мысленно взмолился он, – что угодно, только не это».
Он прислушался к Дарине. Мишке показалось, что от высокой температуры она снова впала в беспамятство.
«Оно и лучше, – снова подумал Мишка, – даже не успеет испугаться или понять, что произошло».
Он уже решил, что будет делать, если стая набросится на них. Мгновенная смерть от разрыва гранаты представлялась ему единственным спасением от жуткого и мучительного растерзания голодными хищниками.
– А это правда не больно? – вдруг тихим голосом снова спросила Дарина.
– Правда, девочка, – понял ее Мишка. – Совершенно. Поверь мне… Я знаю… Видел…
Они помолчали еще немного. Дарина спокойно смотрела в ту же сторону, куда и Мишка: на свирепую волчью стаю.
– Прости меня, пожалуйста, – так же тихо сказала Дарина. – Прости, что приехала к вам… Что из-за меня все получилось вот так… Глупо…
– Ты тоже прости меня, – так же тихо ответил Мишка, готовясь разжать пальцы и освободить гранату. – Что не сумел сберечь тебя… Прости, девочка… За все прости…