Самарянка
Шрифт:
– Ах вы, хитрецы! Ты мне одно скажи: когда это вы обо всем успели так пооткровенничать, а?
– Так время у той березки, куда нас привязали, много было.
– Да, ребята, поймали вы меня ловко, – он не переставал смеяться. – Вот так поймали! Не зря говорят: на всякого мудреца довольно простоты.
Потом, став опять серьезным, он пристально посмотрел Мишке в глаза и спросил:
– Думаешь, она любит его?
– Уверен в этом, дядя Джабар. Поэтому и прошу: помогите им стать счастливыми.
Джабар
– Да будет так. На свадьбе первым гостем будешь. Первым! Самым почетным! Обещаешь приехать?
– Обещаю, дядя Джабар, – Мишка тоже крепко обнял его. – Вот это я обещаю твердо. Не только обязательно приеду, но и подарок привезу хороший.
– В таком случае, – Джабар многозначительно посмотрел на Мишку, – свой хороший подарок ты должен будешь привезти на хорошей машине. Она тебя уже ждет за воротами!
И он торжественно протянул Мишке новенькие сверкающие ключи.
– Для такого джигита мы выбрали самую красивую и мощную модель джипа. Садись на своего «коня»! Заслужил!
Родичи и друзья Джабара подошли к Мишке и одобрительно похлопали его по плечу.
– А если я не приеду, а приду? Просто так приду… Пустят меня на свадьбу?
Мишка не решался принимать неслыханно дорогой для него подарок.
– Обидеть хочешь? – Джабар обескуражено смотрел на него, не зная, что сказать. – Я не пойму, почему ты хочешь обидеть старого Джабара?
Мишка снова обнял Джабара.
– Мне такой «конь» ни к чему. Куда я буду на нем скакать в этом дремучем лесу?
– Ну, ты ведь…
Мишка понял, что хотел сказать Джабар.
– Нет, дядя Джабар, другой жизни мне теперь не надо. Я нашел то, что искал…
– Ты, Миша, или впрямь святой, или…
– Нет, я грешник. Большой грешник… Потому и не хочу возвращаться туда, откуда пришел в этот лес. Простите меня…
– Тогда вот что, – Джабар взял из рук своего родича маленький портфель и вложил в руки Мишки. – Делай с этим что хочешь. Я тебя не могу понять. Но и не благодарным не могу остаться. У тебя свои принципы, а у меня свои. Иначе меня не поймут. Главное, береги одну вещь.
Он открыл портфель, где лежала солидная сумма денег, и достал оттуда сотовый телефон последней модели, удобный для широкой Мишкиной ладони.
– Когда я тебе буду нужен, просто нажми на эту кнопку. И где бы я ни был, я приду тебе на помощь. Или же мои люди.
– А что с теми? – спросил Мишка. – Ну, которые хотели нас…
– Нашли их. Мертвыми…
– Как это? – изумился Мишка, помня, что все они были хорошо подготовлены для побега.
– Да так, не учли они того, что на тех болотах газ ядовитый выделяется. Пока топь спокойна, то и газа нет. А ступи туда – то верная смерть от удушья. Коварные это места. Гиблые… Поэтому никто туда не ходит.
– А как же…
– А, насчет сокровищ? – рассмеялся Джабар. –
Распрощавшись с Джабаром, Мишка пошел к отцу Иоанну.
– Что ж, поезжай, – ответил старец, выслушав Мишкину просьбу съездить домой. – Поди, мама заждалась, волнуется. И впрямь пора тебе съездить домой…
Старец умолк, ласково глядя на Мишку.
– Видишь, как бывает, – улыбнулся он. – И здесь тебя война достала. А ты думал, что скучно будет…
Мишка опустился на колени перед старцем.
– Как дальше жить мне, отче?
– У тебя доброе сердце, солдат. Слушай его. Оно тебе все подскажет…
– И я могу снова вернуться сюда?
– Сможешь… Только слушай свое сердце. Внимательно слушай. Оно тебя не обманет.
От старца Мишка пошел в храм. Ему хотелось в полной тишине постоять и помолиться возле чудесного образа Богоматери. Но, войдя в храм, он увидел, что возле иконы уже кто-то молился, стоя на коленях. Тихо подойдя ближе, он увидел, что это был отец Платон.
Мишка зажег свечку и поставил его в массивный подсвечник, где уже догорало несколько свечей. Перекрестившись, он собрался так же неслышно выйти, как вдруг отец Платон, все так же стоя на коленях и не оборачиваясь, позвал его. Мишка остановился, потом подошел ближе к отцу Платону и тоже опустился рядом на колени.
– Не знаю, простишь ли ты меня после всего, что произошло, – прошептал архимандрит.
Мишка взглянул на отца Платона. Его лицо было в слезах.
– Это вы простите меня, отче, – так же тихо в ответ прошептал Мишка. – За все простите: за дерзость, за шутки мои дурацкие. За то, что не смог защитить…
– Нет–нет, молчи, – отец Платон склонил голову почти до пола. – Прости меня… Если такое вообще можно простить… Я думал, что все знаю. Других учил. Святым себя возомнил. Праведным. А оказалось… Хуже Иуды…
Мишка подвинулся к отцу Платону еще ближе, давая чувствовать свою поддержку и понимание.
– Отец Платон, – он хотел найти для страдающей души архимандрита теплые слова, – зато теперь мы сроднились навеки. Как бойцы спецназа. Через боевое крещение. Теперь нам ничего не страшно.
Отец Платон распрямил спину и, все так же стоя на коленях, обнял Мишку.
– Хороший ты парень. Я поначалу думал, что ты… А ты… Помолись за меня, грешника…
– И ты за меня тоже, отец Платон. Уезжаю я.
Архимандрит быстро взглянул на Мишку.
– Ненадолго, – поняв его, шепотом ответил Мишка. – На родину к матери. Проведать надо, а то волнуется. Смотаюсь туда и назад. А то не дай Бог опять что-нибудь случится.
Он тихо поднялся с колен и, оставив отца Платона, пошел собираться в дорогу.