Самая холодная зима
Шрифт:
– Пожалуйста, – пробормотала я, задыхаясь. – Я хочу тебя всего…
Его губы танцевали на моих, как будто они всегда были здесь. Его язык скользнул в мой рот, и он вошёл внутрь меня одним прекрасным, сильным толчком.
– Да, да, да, – закричала я.
Он толкнулся глубже, и я выгнулась навстречу. Поначалу он был медленным, каждый дюйм ощущался как миля. Я уткнулась руками в его твёрдую как камень грудь, когда он поднял мои ноги себе на плечи. Он сложил меня как блин и прибавил скорость. Мои ноги наполнила дрожь. Руки взметнулись над головой. Я прижала ладони к изголовью кровати, наслаждаясь
«Да, да, да…»
Он положил одну руку мне на шею, не сжимая сильно, но удерживая настолько, что мои ощущения стали гораздо ярче, чем я ожидала. Это было что-то новое, и мне это нравилось… Мне нравилось, когда он меня душил.
Приблизившись, он облизал мои губы снизу вверх, прежде чем прошептать:
– Кто хорошая именинница?
Его глаза расширились, и моё сердце подпрыгнуло, когда я прошептала ответ:
– Я.
Я не желала ничего, кроме как раствориться в нём на какое-то время. Он обнимал крепко, как будто ему было не всё равно. Он ласкал каждую частичку меня, как физически, так и морально. Он успокоил кричащую во мне неуверенность.
– Правильно, – тихо сказал он. – Ты моя хорошая именинница.
В этот момент я потеряла себя.
В этот момент он нашёл меня.
Мои ноги дрожали, и он зарычал от удовольствия, когда я ощутила новый оргазм. Дик тоже почувствовал всё это. Когда я задрожала, он застонал от удовольствия. Я могла сказать, что он боролся изо всех сил, чтобы не присоединиться ко мне в этой финальной точке. Но не собирался прекращать празднование в ближайшее время.
Дик повернул меня на бок, обхватил ногами и скользнул в меня сзади.
– О, чёрт возьми, – выдохнула я, обнаружив, что под разным углом он попадает в разные точки. Мне нравилась каждая секунда этого процесса.
Он прижался щекой к моему боку, и слова слетели с его языка.
– Мне это нравится, – сказал он мне. – Мне нравится, что я могу разглядеть тебя всю.
Его руки упали на мою грудь, массируя. Прикусив мочку моего уха, он повторил:
– Мне нравится, что я чувствую всю тебя.
Мы наслаждались друг другом, отбросив время и все факторы, что нас сдерживали. Я не знала его боли, а он почти не знал моей, но в те священные моменты мы чувствовали себя одним целым. Одним поразительно красивым беспорядком.
Он перевернул меня на спину и снова встретился со мной взглядом. Эти каре-зелёные глаза вызывали привыкание. Тогда он мог попросить меня о чём угодно, и я бы исполнила любое его желание. Если бы он попросил звезду, я бы нашла лестницу достаточно высокую, чтобы дотянуться до неба. Вот насколько сильно я жаждала отблагодарить его. Я хотела его так же сильно, как он, казалось, хотел меня.
– Кончи со мной, – приказал он, когда его член потёрся о мой клитор.
Он вошёл в меня, сохраняя зрительный контакт, удерживая пристальный взгляд, как будто я была единственным человеком, на которого он когда-либо хотел бы взглянуть снова. Я сделала так, как он приказал.
Он вошёл в меня, и я кончила быстро, сильно, долго и свободно.
«Да, да, да…»
Когда мы закончили, он рухнул на меня.
– Чёрт, – пробормотал Дик, довольный.
Он осыпал поцелуями мою шею, а затем перевернулся на бок, полностью мокрый от наших американских
– Это было… – выдохнул он.
– Да… – согласилась я.
Он наклонил голову ко мне, и на его лице появилась хитрая ухмылка.
– Говорил же тебе, что ты будешь сидеть у меня на лице.
Я закатила глаза, чувствуя себя слегка неловко.
– Пофиг.
Вдруг на него что-то нашло: он прищурился и слегка наклонил голову, наблюдая за выражением моего лица. Озорная улыбка, игравшая на его губах, испарилась. Затем он поспешно встал с кровати и собрал свою одежду. Он двигался так, словно только что увидел привидение.
От его поспешных движений у меня по спине пробежали мурашки.
Секунду назад он смотрел на меня так, как будто я была всем. А затем моргнул – и я стала никем?
Я натянула одеяло, надеясь, что оно послужит щитом и сбережет моё робкое сердце. Меня охватила волна тревоги. Разум вернулся к реальности. Стоило теплу чужого тела испариться с моей кожи, как возникло странное чувство отверженности. Я спустилась с самой крутой высоты, чтобы встретить печальные последствия в виде одиночества. Дик всё ещё был в комнате, но на самом деле он находился где-то далеко. Может быть, не физически, но мысленно он каким-то образом исчез, как только его ноги оторвались от кровати и встали на твёрдую землю.
Вся эта ситуация оставила у меня во рту странный привкус, но я попыталась его проглотить. Чего я вообще ожидала? Я даже не знала его имени. Дик мне ничего не был должен. Даже если он не попрощается, то останется в своем праве. Логично, что мозг это понял, но сердце? Было ощущение, что оно слегка надломилось.
Я прикусила нижнюю губу.
– Уже уходишь?
Его глаза встретились с моими, и я увидела это снова – его обиду, его растерянность. Что-то гложет его разум и путает мысли. Возможно, мы столкнулись с одним и тем же противоречием. Разве он не чувствовал то же, что и я? Это был не просто секс. Иначе и быть не могло. Я никогда не чувствовала что-то настолько личное с кем-то, кого я знала, не говоря уже о незнакомце. Но, возможно, именно в этом и состояли связи на одну ночь – фальшивые ситуации, выглядящие реальными.
Дик остановился на краткое мгновение. Его губы слегка приоткрылись, он будто бы собирался выразить свои мысли, но сдержался и продолжил одеваться. Он хватал одежду, как будто был парамедиком, отправляющимся на место происшествия. Я никогда не видела, чтобы кто-то так торопился уйти. Я бы спросила, чем его обидела, но сомневалась, что получу честный ответ. Даже не зная Дика, я чувствовала, что его глаза говорят больше правды, чем могут сказать губы.
Меня переполняло чувство вины. Что же могло пойти не так?
– У тебя есть девушка? – спросила я.
Поэтому он спешил уйти? Была ли я его Мередит в этой ситуации? Была ли у него своя коробка «Чириос», сидящая дома?
– Что? Нет.
– Тогда почему ты так торопишься?
– А чего ты ждала? – поморщился он, любой ценой избегая зрительного контакта. – Обнимашек?
Я не ожидала обнимашек, но это было бы здорово.
То, как он избегал моего взгляда, казалось очень странным. Не то чтобы я представлялась ему бедствием вроде чумы. Скорее, я была его любимым наркотиком, а он отчаянно пытался протрезветь.