Самая настоящая Золушка
Шрифт:
Я — красавица.
На мне платье от «Диор» и туфли от Джимми Чу.
Никакая стареющая милфа с лицом цапли мне и в подметки не годится.
От меня пахнет свежестью и молодостью, а не нафталином, пусть и от «Шанель».
Сегодняшняя смелость вернется мне в будущем нашей с мамой обеспеченной жизнью.
— Добрый вечер, Александр Николаевич, — улыбаюсь я, умело миксуя коктейль из толики восторженного удивления и счастья. Пусть думает, что увидеть его вживую — лучшее, что случилось со мной с рождения.
— Прошу прощения? — Морозов приподнимает одну бровь, а его спутница сразу
Я протягиваю ладонь для рукопожатия и называю свое имя:
— Екатерина Белоусова, первый курс филфака МГУ.
— Изучаете классиков?
— Пытаюсь, — невинно улыбаюсь я и отпускаю старую и ходовую среди студентов шутку про Достоевского и Гоголя.
Морозов искренне посмеивается и как будто собирается что-то сказать мне в ответ, но его спутница вдруг вторгается в мой план. Причем буквально — придвигаясь ко мне, чуть не протыкая своим длинным носом.
— Это все очень хорошо, Катя, но мы с Александром как раз обсуждали очень важный вопрос, и ваше случайное вторжение было очень грубым.
Она нарочно выделят интонацией «случайное», намекая, что прекрасно понимает, чего ради я появилась в ареале ее охоты. Проблема в том, что мне все равно. Даже львов, которые живут и охотятся на своих территориях много лет, рано или поздно выживает молодняк.
— Я прошу прощения, — тушуюсь, прячу взгляд в пол. Пусть она выглядит истеричкой, а я примерю роль несчастного котенка. — Просто хотела сказать, что ваше интервью в «Форбс» поразило своей искренностью и самоиронией. Состоятельные люди редко позволяют себе смелость искренне пошутить над своими ошибками.
— Я не был бы тем, кем стал, если бы не умел посмеяться над собой, — охотно поддерживает тему Морозов. — Но, Катя, позвольте: зачем хорошенькой молодой студентке филфака читать эти занудные журналы?
— Чтобы учиться у тех, кто доказал, что смелость, упорство и цель — лучшие помощники на пути к успеху.
Это правда. Только в журналах о богатой и красивой жизни вдохновляет совсем не это, а фотографии заграничных домов, автомобилей и ювелирных украшений. Нет лучшего мотиватора, чем зависть, особенно когда доедаешь последний фиг с маслом.
— Значит, вы целеустремленная и ничего не боитесь? — Морозов немного подается вперед, разглядывая меня сквозь пристальный прищур. Возможно, я снова паникую, но в моем плане он точно не должен был смотреть на меня вот так: как на игрушку, с которой еще не придумал, что делать.
— По-моему, очень целеустремленная, — фыркает Цапля и, наконец, исчезает из поля зрения.
Правда, триумф праздновать рано, потому что Морозов тут же находит ей замену. Подзывает кого-то рукой, улыбается — и передо мной вдруг оказывается высокий темноволосый мужчина лет тридцати с небольшим. Его лицо кажется знакомым, но я не могу вспомнить, где его видела.
— Кстати, Катя, познакомьтесь: Кирилл Ростов. Уж о нем-то вы должны были слышать куда больше, чем обо мне.
Тот, кто не слышал о Ростовых, наверное, родился глухим от рождения. А тот, кто не знает в лицо самого завидного холостяка столицы, точно слепой. Но до последнего времени я мало интересовалась красивой жизнью и людьми,
Я училась. В школе, на курсах, бегала на дополнительные занятия, ходила в секцию спортивной гимнастики. Я, как любая маленькая девочка, искренне верила своей матери, которая говорила, что ум, талант и упорство обязательно помогут мне стать человеком, выбиться в люди и жить лучше, чем все эти красотки с обложек журналов, потому что у них не будет самого главного — мозгов.
Реальность нагнала меня в момент подачи документов в МГУ.
Когда оказалось, что никому в общем не интересна ни моя золотая медаль, ни мои успехи на всех фронтах. И даже результаты моего ЕГЭ честно говоря, тоже. В этом мире правит другой бог, которому не очень интересна компания девочки с глупыми фантазиями и вечно урчащим от недоедания желудком.
Поэтому я не очень хорошо знала в лицо всех олигархов, но очень хорошо знала фамилию «Ростовы». Тем более, что несколько месяцев назад муж и жена погибли в какой-то ужасной автокатастрофе — и об этом до сих пор говорит вся страна.
И сейчас, глядя на одного из ее носителей, в моей голове металась одна-единственная мысль: он очень… странный. Он смотрит на меня, как будто я стою не в полуметре от него, а намного дальше, сама у себя за спиной, и чтобы рассмотреть меня повнимательнее, ему приходится подключать свою супер-способность и смотреть сквозь меня. Это очень странное чувство, от него мурашки по коже длинными очередями.
— Екатерина Белоусова, — представляюсь я и, как минуту назад с Морозовым, протягиваю руку.
Ростов просто смотрит на нее, как будто я вырвала самый уродливый цветок из икебаны на столе и решила проткнуть им известную личность. Ожидание тянется так долго, что мне начинает казаться, что кровь отлила от пальцев — и они уже начали медленно отмирать. Но мужчина все-таки пожимает руку и спокойным голосом без намека на эмоции представляется:
— Кирилл Ростов. Рад знакомству.
Это рукопожатие длится всего пару секунд, и мужчина резко бросает мою ладонь, как будто с ней что-то очень не в порядке, и он боится подхватить заразную болезнь. Но при этом, когда я в полном непонимании заглядываю ему в лицо, Кирилл совершенно ослепительно… улыбается.
Мы знакомы тридцать секунд, но этот человек вызывает у меня желание больше никогда в жизни с ним не пересекаться.
— Мне тоже очень приятно, — машинально отвечаю я, краем глаза разглядывая Морозова.
Зачем он свел нас? Это же нарочно. Я так откровенно подкатывала к нему, что даже Цапля это поняла, а он, вместо того, чтобы воспользоваться моим предложением, сует меня под нос другому мужику.
Или я вдруг начала себя накручивать и видеть то, чего нет?
— Мне нужно поговорить с Игнатьевым, — перебивает мои мысли Ростов и быстро уходит, как будто тоже чувствует себя неловко в моей компании. А это просто невозможно, потому что в этой сказке он, а не я — принцесса в неприступной башне.