Самая яркая звезда на небе

Tippilo

— Ты не хочешь меня?

— Я… — она не могла думать. Давление его бёдер слегка ослабло, позволив его руке проскользнуть вдоль разреза её платья, поднимаясь по её бедру. — Я — о Мерлин, — он не спеша ласкал её. Внутри неё всё ныло, пока его блудливые руки двигались между её ног. Получив пространство для манёвра, она вызволила свою руку. Опустив её ниже, она схватила его запястье между своих бёдер. Она намеревалась отодвинуть его, но вместо этого сжала, её тело не собиралось лишаться его присутствия.

— Твои мокрые трусы

намекают, что ты жаждешь меня, — сказал он. Его голос напоминал соблазнительную мелодию, от которой она сходила с ума.

— Том… — простонала она. Напрасно ей это нравится. Его пальцы прошлись по её прикрытому хлопком лону. Её тело замерло.

Мне не стоит хотеть этого!

Мерлин, как она хотела этого…

Он отодвинул её трусики в сторону и провёл пальцем по складкам, заставляя её испустить довольный стон. Она чувствовала себя, будто перегрелась, и облокотилась лбом на прохладную стену. Она зажмурилась от страсти момента.

— Возможно, мне стоит напомнить тебе, кому принадлежит эта киска, — он медленно просунул одну фалангу. Позволил ей чувствовать, как она втягивала его, как трепетали её мускулы от проникновения.

Она всхлипнула.

— Чёрт, никогда не привыкну, какой мокрой ты становишься для меня.

Он добавил второй палец и начал гладить её изнутри:

— Ты такая узкая, маленький лев. Будет просто потрясающе, когда мой член наконец-то окажется внутри тебя, — все мысли вылетели у неё из головы. Гермиона хватала ртом воздух от каждого его толчка внутри себя. Она чувствовала, как его вторая рука подползает по её телу, ныряет в вырез платья, обхватывает грудь. Он играл с её сосками, щипал и щёлкал по её пикам.

— Том — ах-х…

Он прижал основание ладони к её клитору, и она, не удержавшись, задвигала бёдрами, добиваясь большего трения.

Он, забавляясь, хмыкнул, прижавшись к её шее:

— Какой озабоченный лев. Как ты хороша. Вместе мы будем бесподобны. Я буду трахать тебя так глубоко, что ты почувствуешь, как я вытекаю на эти сладкие бёдра, когда пойдёшь на занятия. Ты можешь посещать эти чёртовы званые вечера и флиртовать с кем хочешь, но твой голос всё равно будет хриплым от криков моего имени, а сперма внутри тебя будет моей.

Он вращал своими бёдрами по выпуклости её ягодиц и простонал:

— Я так тщательно тебя наполню. Испорчу для любого другого.

Мне не стоит хотеть этого! Мне не стоит хотеть его!

Но она задыхалась от того, насколько сильно хотела большего. Было так хорошо. Ей хотелось растаять на нём. Каждая её частичка изнывала, жаждала продолжения, чтобы он подвёл её к краю, к которому она была так близка. Её бёдра раздвинулись шире, открывшись для него. Они двигались в унисон. Он тёрся своей эрекцией о неё, а она, не отдавая себе отчёта, — о его руку.

Его пальцы скользили внутри неё, двигаясь вдоль её стенок. Она дрожала от удовольствия, а он рычал от удовлетворения,

из глубины его горла разносились стоны. Ритм ускорился.

— Всё правильно, Гермиона, эта киска моя, — вытащил он и обвёл клитор увлажнёнными пальцами. Она простонала от его ухода. Всё внутри неё сжалось самым восхитительным образом, но его там не было.

Ей хотелось убежать, но она была так близко… её рука крепче сжала его запястье, и он сдавленно рассмеялся, что прозвучало практически угрожающе:

— Эта грудь моя, — он потёр её сосок и перешёл к другому, чтобы уделить ему равное внимание. — Ты моя.

Он заводил её сильнее, выводя широкий круг вокруг её клитора, а его пальцы вновь проникли в неё. Они доходили глубже, сосредоточившись на точке, от которой у неё задрожали ноги. Невероятно… Она сейчас упадёт. Она хватала ртом воздух возле стены.

— Можешь принять больше, маленький лев? — спросил он.

Он вновь вытащил руку, а потом она почувствовала большее давление, он медленно входил в неё тремя пальцами. У неё перехватило дыхание. Боль. Растяжение.

— Какая хорошая девочка, — бормотал он, а её стенки сжимались вокруг него.

Она напряглась, когда он полностью вошёл внутрь. Его было слишком много. Вторжение становилось слишком сильным.

— Так скажи мне, Гермиона. Кому принадлежит эта киска? — сказал он. Слова грубо прозвучали на её коже.

Она не ответила. Крепко зажмурилась. Так не должно быть. Это казалось таким неправильным. От этого было больно. В ней разливалась острая, колющая боль. Она вскрикнула, когда он слегка вытащил пальцы, а потом вдолбил их до последней костяшки.

Он замедлил движения и вновь укусил её вдоль шеи:

— Отвечай!

В её разум вернулась ясность.

Напрасно я этого хочу! Напрасно я хочу его! Я должна была двигаться дальше!

Она вспомнила о том, что держит его запястье, и оттолкнула его руку, одновременно разворачиваясь. Её ладонь соединилась с его щекой с громким хлопком.

Он, ругаясь, неловко отступил.

В тусклом свете чулана для мётел она увидела удивление на его лице. Её тело ненавидело её за то, что она оттолкнула его, за то, что лишила его удовольствия, которого оно так отчаянно жаждало. Она спрятала это на задворках сознания, напоминая себе, почему отвергла его.

— Это был последний раз, когда ты меня касался, — клокотала она. Её руки разгладили платье. Она обернулась, чтобы уйти. Стоило ей распахнуть дверь, как он потянулся над её головой и громко захлопнул её. Она у него в ловушке.

— Ничего не кончено! — сказал он в её ухо.

Она прожигала взглядом руку, держащую её взаперти, а потом заметила кровь. Она покрывала три его пальца. Те три пальца, которые только что были внутри неё. Она ахнула:

— Ты — это?!.. — у неё скрутило желудок. Она знала, что именно это за кровь. А чего она ждала? Боль. Растяжение.