Самое время для новой жизни
Шрифт:
– Да просто не отвечает, – сказал Чак.
– Там повсюду осколки, – забормотала Элисон. – Вдруг он порезался, поскользнулся, упал… Джек!
За дверью – молчание. Неожиданно Элисон подняла руку, достала ключ с верхней планки дверного косяка и уже вставила было в скважину, но Чак схватил ее за запястье.
– Не надо, – предупредил он.
– А если он потерял сознание, истекает кровью?! – Элисон пыталась высвободиться.
– Прикидывается, – урезонивал ее Чак. – Открой дверь – он собьет тебя с ног и вырвется на свободу. Опомниться не успеешь.
Элисон повернулась к нам с Линдси,
– Что же нам делать?
– Чак прав, – сказала Линдси. – Он хочет тебя напугать, вот и все.
– И у него получается, – Элисон посмотрела на дверь. – Джек, пожалуйста, ответь, – взмолилась она.
Я быстро нагнулся и глянул в старомодную замочную скважину. Темнота, затем яркий луч света: по ту сторону двери Джек отпрянул.
– Попался, Джек, – крикнул я, торжествуя, как ребенок. – Видел его, – я выпрямился. – В порядке он.
– Бен, зараза! Отопри дверь! – завопил Джек.
– Нет уж, дудки. Я пошел спать.
– Ну же! Чак! Элисон! Я поранился, – прокричал Джек, – истекаю кровью!
– Мы тебе просунем пластырь под дверь. – Чак бережно потер нос.
– Да выпустите же, говорю вам! – зарычал Джек и изо всей силы ударил в дверь. – Ну, я вас достану! Вам всем не жить!
– Успокойся, Джек, – попросила Элисон.
– Элисон, отопри дверь сейчас же!
– Прости, Джек.
– Не проси прощения, лучше будь умницей. Хочешь, чтобы я поехал в клинику? Выпусти меня, и мы поедем вместе. Так дела не делаются!
– Я тебе не верю, – Элисон стиснула ладонями виски.
– Обещаю, так и будет, – настаивал Джек. – Давай же. Я голоден и порезался к тому же.
– Прости, Джек, – повторила Элисон.
– Элисон, глупая сучка! – завопил Джек. – Сейчас же открыла дверь… дрянь!
Элисон ахнула, глаза наполнились слезами. Линдси обняла ее и потихоньку повела к спальне.
– Не обращай внимания, – сказала она. – Ты же знаешь, он сейчас не в себе.
Джек принялся методично молотить в дверь.
– Предлагаю всем еще немного поспать, – прошептала Линдси, – сегодня будет длинный день, похоже.
Мы направились к своим комнатам. Напоследок я еще раз обернулся:
– Джек?
– Что?
– Письмо мое прочел?
– Пошел ты, Бен, – рявкнул он, судя по звуку, пытаясь пробить дверь костяшками пальцев.
– Ой-ой, больно, наверное, – я развернулся и пошел спать.
Проснувшись в половине одиннадцатого, я долго смотрел в окно. Деревья укрывали берега озера лоскутным одеялом всех оттенков осени; желтые, оранжевые, красные листья живописно отражались в спокойной водной глади. Несколько минут я сидел в постели, наблюдая за стайкой птиц, купавшихся у берега, и думал, какой романтичной и умиротворяющей была бы эта картина, если бы рядом, завернувшись в одеяло, сидел еще кто-то, если бы я чувствовал тепло другого тела. Сейчас же от озерного пейзажа веяло холодом и пустотой, как от свежей простыни подо мною.
В дверь постучали, вошла Элисон:
– Проснулся?
– Ага.
– Мы собираемся завтракать.
– Хороший план.
Я стащил одеяло и во второй раз за это утро поднялся с постели.
– Угомонился он?
– Наверное,
– А? Ах да. Она самая.
Маска лежала на ночном столике. Элисон поглядела на меня вопросительно.
– Не знаю даже, зачем ее взял, – признался я. – Подумал, вдруг пригодится.
– Все может быть, – согласилась Элисон.
Вот как мы покормили Джека. Элисон приготовила омлет с кетчупом и жареным хлебом, мы положили его на тарелку и поместили в пакет с клапаном. Апельсиновый сок налили в пластиковую чашку со съемной крышкой, а кофе – в автокружку, тоже с крышкой, на которой было написано “Волшебный аквариум”, а сбоку нарисованы дельфины в прыжке. Все это поставили на поднос, мы с Чаком взяли его, потихоньку поднялись вверх по лестнице и прокрались на цыпочках к самому кабинету. Я нагнулся и заглянул в замочную скважину, надеясь, что ковер приглушит слабый стон половицы.
Наш пленник безостановочно ходил из угла в угол, как зверь в клетке. Джек подошел совсем близко к двери, и я видел его только частично – от колен до пояса, но и эта часть языком телодвижений красноречиво сообщала: он зол и готов на все. Левую руку я поднял, чтобы подать Чаку сигнал, а правой неслышно вставил ключ в замочную скважину. Сердце билось отчаянно, но я старался дышать ровно и не производить ни звука. Чак присел рядом на корточки и подался к двери. Когда Джек развернулся и направился в дальний угол комнаты, я махнул левой рукой, одним стремительным движением повернул ключ, распахнул дверь, при этом крепко держась за ручку. Чак тотчас швырнул в кабинет поднос, стоявшие на нем тарелки-чашки подскочили от удара об пол. Я успел увидеть, как Джек резко обернулся от неожиданности, глаза его под спутанной, засаленной светлой челкой сверкнули, в следующий миг он рванулся вперед, но я успел захлопнуть дверь и повернуть ключ. Дверная ручка вздрогнула в моей руке: Джек врезался в дверь в тот самый момент, как она захлопнулась. Ключ вылетел из замочной скважины и упал на пол.
– Бен! – заорал Джек, в отчаянии молотя в дверь кулаком. – Выпусти меня!
– Заткнись и наслаждайся завтраком, Джек, – любезно предложил Чак.
– Я вас упеку за решетку, так и знайте! Клянусь, вы заплатите за это! – Джек в последний раз оглушительно врезал по двери, а через минуту мы услышали, что он собирает с подноса еду.
– Как все прошло? – спросила Линдси, когда мы спустились в кухню.
– Без сучка без задоринки, – ответил Чак.
– Но он и впрямь обезумел, – сказал я, немало потрясенный неистовством Джека.
– У него ломка, – объяснил Чак. – Привык с утра взбодрить себя щепоткой-другой кокаинчика. Теперь паникует, думает, как достать.
– Паникует? – переспросила Элисон.
– Представь: просыпаешься ты утром и дышать можешь только вполсилы, получаешь только половину кислорода против обычного, – растолковал Чак.
– Действительно ощущение именно такое?
– По личному опыту сказать не могу, но в приемном отделении нарков повидал, они почти на все пойдут, лишь бы заполучить дозу. Такие выдумщики. Некоторые готовы отрезать себе ухо или загнать гвоздь в ладонь, только чтобы им прописали наркосодержащее обезболивающее.