Самое время для новой жизни
Шрифт:
– Думаю, нужно рассмотреть все возможности, Элисон, – сказала Линдси мягко. – Я хочу сказать, все мы сейчас соображаем не очень хорошо.
– Я соображаю прекрасно, – Чак повысил голос. – И обсуждения мне не нужны. Я еду домой. Джек сбежал. И либо нашел телефон и связался со Сьюардом, либо уже в угаре, либо… – его голос замер.
– Либо что? – спросила Элисон с вызовом.
– Либо он мертв, – закончила Линдси, выручая Чака.
– Я звонил утром в местную больницу, – продолжил Чак. – С прошлого вечера никто не поступал, скончавшихся по пути в больницу тоже не было.
– Можно сообщить
– Кто? Этот придурочный помощник шерифа? Сказал бы я, в чем он может помочь…
– Мы могли бы обратиться к шерифу или в полицию штата.
Чак состроил гримасу.
– Отлично! Испогань себе из-за Джека жизнь еще больше. Это уже похоже на какой-то бредовый анекдот! Однако на мою компанию можешь не рассчитывать. Я собирался уехать два дня назад, но Бен попал в аварию, и я здесь застрял. Ради него, не ради Джека. Я уехал на неделю в самый ответственный период хирургической субординатуры. Если буду отсутствовать дольше, не смогу выполнить что требуется, придется ждать до весны и начинать сначала. Потеряю минимум полгода, а ради чего, спрашивается? Ставить себя под удар, действительно помогая кому-то, – одно дело, а мы сейчас страдаем ни за что. Господи, да Бен вообще мог погибнуть, – он замолчал и глянул на меня, потом снова повернулся к Элисон. – А еще Джек едва не спалил на хрен дом вместе с нами, припоминаешь? И даже после этого я не хотел отступать, думал, мы все равно сможем ему помочь. Но вокруг уже рыщет полиция, верный знак – пора валить отсюда. Джек ударился в бега по доброй воле – все. Пусть наконец сам отвечает за собственные действия. Наша миссия окончена, Элисон. Замысел был благородным, но не сработал. Провалился в ту самую минуту, когда Джек вышел за дверь, и только ты этого еще не поняла.
Элисон смотрела теперь прямо на него, сузив глаза презрительными щелками.
– Тогда поезжай домой, Чак. Побереги себя. Это у тебя прекрасно получается.
Ее обличительная речь почти дословно повторяла сказанное Люком Скайуокером Хану Соло перед атакой повстанцев на “Звезду смерти”, однако упоминание об этом вряд ли облегчило бы ситуацию.
– Безмозглая баба, – сказал Чак тихо.
– Чак! – воскликнула изумленная Линдси.
– Да! – заорал он в ответ. – Все ходим вокруг нее на цыпочках, довольно! Мне не плевать на тебя, Элисон. Хочешь верь, хочешь не верь. Поэтому я с тобой так говорю. Ты не любишь Джека, ты от него зависима. Или от того, чтоб за него страдать, уж не знаю, но это нездорово. Ты даже не понимаешь, что вредишь себе. Всем нам.
– Не смей мне рассказывать о моих чувствах, – прошипела Элисон. – Ты-то что о них знаешь? Никогда никого не любил, кроме себя.
Чак заговорил было, но передумал, покачал головой, махнул рукой – мол, бесполезно с вами спорить, – развернулся и пошел к дому. Бросил:
– На хрен! Я уезжаю.
Я встал, внутри поднималась паника. Что-то происходило между нами, придавленными напряжением и разногласиями, и у меня возникло зловещее чувство: если это что-то выстрелит, нашу дружбу разнесет на куски. Мы оказывались по разные стороны некоей черты, способной разделить нас навеки.
– Чак! – позвал я. – Погоди.
Он нахмурился, но остановился.
– Пусть
– Элисон, – я повернулся к ней, стараясь говорить спокойно и твердо. – Ты несправедлива. У Чака, в отличие от всех нас, есть веская причина уехать.
– О чем ты, не пойму? – она по-прежнему глядела в упор на Чака, кажется, вросшего в газон.
– Ему труднее всех было сюда вырваться. Потеряет он в случае чего больше всех, и, опять же в отличие от нас, проку оставаться здесь ему теперь никакого.
Элисон обернулась, уставилась на меня вопросительно.
– Вот смотри. Ни для кого не секрет, что мои дела в последнее время обстоят неважно. Развод, работа и так далее. И для меня эта поездка – желанный отпуск. К тому же здесь я мог быть рядом с Линдси.
– Понимаю, – Элисон кивнула с горечью. – Но вот наконец вы вместе, получили что хотели, и до Джека вам уже нет дела. Так?
– Господи! – от бессилия Линдси шлепнула ладонью по камню. – Этого никто не говорит. Ты как маленькая!
– Элисон, ради бога, – подхватил я. – Я только хотел сказать, что в отличие от Линдси и меня Чак делает серьезную карьеру и рискует ею ради друга. Он приехал сюда, чтобы помочь Джеку, помочь нам. Точка. Других причин у него нет. Можешь поспорить, называется ли это “он бросает нас”, и все-таки будь справедлива. Джек озверел, едва не сжег дом, а когда Линдси достала электрошокер, ты набросилась на нее. Чак заговорил об отъезде – ты готова съесть его живьем. Мы твои друзья, Элисон. Не отталкивай нас.
– И вот что я еще тебе скажу, – Линдси поднялась, подошла к Элисон, стоявшей теперь на дальнем краешке валуна. – Я ехала сюда ради тебя, скорее ради тебя, чем ради Джека. Ведь ты моя ближайшая подруга, и я тебя люблю. Ты всегда поддерживала меня, и я просто не могу… – Линдси сглотнула, продолжила: – Не могу смотреть, как он снова и снова причиняет тебе боль.
Она заключила фразу решительным кивком и отвернулась, промокая пальцем слезу в уголке глаза.
– Обсуждая наш план, мы говорили, что рискуем потерять Джека, – вступил я, когда Линдси снова присела на край валуна. – А теперь мы, похоже, теряем и тебя.
Элисон отвернулась к озеру, скрестила руки на груди, обняла себя за плечи. Спина ее сжималась и расправлялась: она глубоко дышала. Чак почувствовал перемену атмосферы, сделал несколько неуверенных шагов к подножью валуна.
– У меня была еще одна причина, – наконец вымолвила Элисон. – Приехать сюда, имею в виду. Я говорила себе: еду помогать Джеку, – но это не вся правда. Думала, наверное, что, если именно я спасу, вытащу его, он поймет, как сильно я его люблю, и поймет, как любит меня. Я просто…
Не знаю… Вот уже десять лет привязана к человеку, который не хочет меня. Жизнь идет мимо, и добрую половину времени я этого даже не замечаю. Смотрю иногда на календарь, и страшно становится: годы идут, а я не сдвинулась с места. Время упущено, а я и не пойму, куда оно делось. В один прекрасный день смотрю и понимаю, что мне уже тридцать и со студенческих времен я ни на шаг не приблизилась к замужеству, к семье.
Элисон вздохнула, рассеянно ковыряя пальцем ноги в трещине валуна. Поддела маленький камушек, пинком отправила в воду. Я услышал “плюх”.