Самолёт до Луны и почти нормальная жизнь
Шрифт:
Адалстан тяжко вздохнул, с недоверием покосившись на Эрни. Эрни выдержал кратковременную паузу и снова перешёл в наступление.
— Ну, давай же, верни эту черепицу обратно в сундук: так никуда не годится! — Последние слова Эрни произнес уже твердо и напористо.
Гном отыскал в своей бороде серебристые волоски и выдернул их, скорчив болезненную гримасу.
«Каньонное» освещение пропало, золотая черепица теперь лежала в сундуке в том виде, в котором она только что украшала крышу.
— Преврати это в обычные слитки, пожалуйста. Нас не очень-то
Не поднимая глаз, Адалстан вздохнул и снова выдернул нужный волосок из бороды. Золото наконец обрело приемлемый вид.
— Я бы не отказался от чашечки чая. — В животе у цверга нарочито громко заурчало.
— Сейчас не могу пригласить тебя на кухню: у нас дома спит Анита. Пойду поищу что-нибудь в холодильнике, только не вытворяй ничего больше: сиди здесь тихо и жди меня.
Нина пила чай, доедая последний оладик с мёдом. Том варил кофе и помешивал рис: Мистер По тоже проголодался и требовал свой обед.
Далия отдыхала в гостиной, приглядывая за спящей Анитой.
Старый кот, дежуривший возле своей миски, потёрся о ноги Эрни, встав на задние лапы, так что Эрни чуть было не споткнулся.
На холодильнике стояла большая пачка с сухим кормом, Эрни достал её и насыпал коту полную миску «подушечек». Кот, понюхав их, фыркнул и недовольно посмотрел на Эрни. Будь он моложе, он, наверно, спел бы настоящую серенаду, требуя любимую отварную рыбу и жареный бекон. Но сейчас, будучи в преклонном возрасте, он был уже не способен на громкий протест.
Все же съев немного корма, он подошёл к двери и, снова встав на задние лапы, начал её царапать.
Когда Эрни, выпустив кота, вернулся к холодильнику, Том предостерёг его:
— Спрячь свои тапки и кеды, он тебе туда толстую мышь положит.
— Не смеши, он и корм прожевать не может: зубов не хватает. Куда ему мышей ловить, тем более толстых.
— Попомни мои слова. — Том точно вовремя снял с огня турку с кофе, когда тот только закипел, но ещё не убежал. — Как наш дорогой цверг себя чувствует?
— Голодает, как обычно. Говорит, что хочет домой, под землю, но нужен, мол, ритуал.
Том снял крышку с кастрюльки, в которой булькал и пенился белоснежный рис.
— Ритуал-то, конечно, нужен. Вот только проблема в том, что он был описан в дневнике прадедушки, которым наш хранитель на днях перекусил.
Эрни открыл холодильник и почесал затылок: кроме башни из баночек с детским питанием, в нём почти ничего не было. Разве что маленький кусочек масла и порция сливок.
Эрни достал масло и сливки и две баночки: с банановым и грибным пюре. Анита была не очень привередлива в еде, а вот Адалстан вряд ли сказал бы спасибо за полужидкую массу со вкусом цветной капусты или чернослива.
Эрни достал поднос и хлеб и сделал для гнома сладкий чай со сливками и пару в буквальном смысле бутербродов, потому что, кроме масла, на хлеб положить
— Пойду предложу всё это Адалстану, присоединяйся, как освободишься. — Эрни придерживал приоткрытую дверь ногой, обутой в резиновый шлёпанец. Мимо его ноги прошмыгнуло что-то шерстяное: кот вернулся с обещанной Томом добычей. Толстенькая мышь, которую он держал в зубах, выглядела сладко спящей, «ещё тёпленькой». Положив мышку в домашний тапочек Эрни, кот снова улизнул во двор.
Нина что-то искала в телефоне. Пока она не заметила мышку, Том, выключив рис, осторожно стряхнул трупик с тапка в мусорное ведро, изо всех сил стараясь сдержать смех.
Эрни поспешил к Адалстану с подносом.
Чай пришлось налить в фарфоровую чашку, позаимствованную из сервиза, доставшегося Далии в наследство, потому что все обычные кружки оказались заняты.
Адалстану, к счастью, фарфор пришёлся по душе: его зрачки увеличились до невероятных размеров и приняли форму сердечек. Он также наколдовал себе галстук-бабочку, смокинг и шёлковые белоснежные перчатки.
— Только не проглоти, пожалуйста, фарфор, как Йети какой-нибудь, — предостерёг гнома Эрни, — он не совсем из нашего наследства, нужно вернуть его на место в целости и сохранности.
Адалстан, с видом истинного джентльмена, взяв с подноса чашку вместе с блюдцем, сделал маленький глоток и аккуратно поставил посуду обратно на поднос.
Теперь он почему-то прятал лицо в ладонях, на которых больше не было перчаток. На руках появилась рыжеватая шерсть.
Собственно, теперь весь Адалстан оброс шерстью, превратившись в «Чубакку». Эрни ожидал, что гном опять рыгнёт, но тот издал какой-то рыковопль.
— Ну, ладно тебе, Йети выглядят совсем не так, во всяком случае, тот Йети, с которым лично я знаком. — Эрни вспомнил красивого снежного человека из Швейцарии, в уютной пещере которого им однажды довелось побывать.
Цверг принял свой обычный вид и принялся за бутерброды, теперь допив чай одним глотком.
На подносе теперь появилась пиала с горячим рисом, а Том стоял рядом с куском школьного мела в руке. Он смотрел себе под ноги, на заасфальтированный участок дорожки, о чем-то напряжённо размышляя.
Присев на корточки, он начертил окружность и нарисовал вокруг неё какие-то руны. Примерно то же самое он проделывал в Мадриде, когда ловил разбушевавшееся привидение.
Гном тем временем высыпал себе в глотку сразу весь рис из пиалы. Эрни ожидал, что он подавится, и приготовился колотить его по спине. Но Адалстан только выпустил изо рта струйку пара, как будто изображал закипающий чайник.
Эрни уже было подумал, что гном отверг банановое пюре и собрался отнести его обратно в холодильник, но цверг, быстро высосав содержимое обеих баночек, разом проглотил его. Его удлинившаяся шея раздулась, как у удава, поедающего кролика. Эрни опять было собрался спасать Адалстана, но его шея так же быстро снова приняла обычный вид, только вот часть проглоченного пюре он срыгнул себе на бороду, как грудной ребёнок.