Самолёт до Луны и почти нормальная жизнь
Шрифт:
На столе появился большой, искусно расписанный поднос, на подносе появилась гора сдобных ватрушек.
Нина взяла ватрушку с яблоками, Том взял ватрушку с изюмом, Эрни взял ватрушку с творогом.
— Мм…фкушно… — первым подал голос Том.
— Действительно, вкусно! — прожевав, подтвердила Нина.
— Угу, — кивнул Эрни.
На столе также появилась большая фарфоровая ваза, в которой стоял букет свежесрезанных белоснежных роз.
Над плитой, как в доме Тома, появились
— Рыбка! — Нина взяла одну рыбину и осторожно отрезала её голову, хвост и плавники.
Мистер Охотник, громко урча, тут же возник в кухне и, запрыгнув на табурет, стал тереться о клеёнку, бодая головой локоть Нины. Нина отрезала кусочек рыбьей спинки, а в миску кота положила голову и хвост. Он потянулся носом к её тарелке.
— Это твой десерт. Пока грызи голову — рыбьи мозги полезны для твоих мозгов.
К удивлению Тома, кот послушался и побрел к своей миске.
— Умеешь же ты ладить с котиками.
— В этом ей нет равных, — подтвердил Эрни.
— Если в твоём, как ты это называешь, хозяйстве есть курочки, то в нашем холодильнике, возможно, появились свежие яйца? Это было бы кстати: Мистер По не станет жевать рыбью голову, как бы я его ни уговаривал, — Том снова обратился к Доминге.
— Курочки, гусыни и цесарки, — подтвердила Доминга, тоже угощаясь сушёной рыбой.
— Отлично. — Том достал из холодильника четыре больших яйца и стал готовить омлет с грибами.
— Чай все будут? — Том поставил чайник, наполнив его почти до краёв.
Нина разлила по чашкам заварку. Запах мяты распространился по кухне, даже аромат роз теперь ощущался слабо. Доминга почему-то покраснела и, опустив глаза, отодвинула от себя чашку.
— Что такое? Ты не любишь чай? — удивилась Нина.
— Что вы, как можно, я ведь на работе! — Доминга ещё больше покраснела и спрятала руки под фартук.
— Ну так что ж теперь, тебе уже и чашку чая выпить нельзя?! Мы тут, знаешь ли, не рабовладельцы. — Нина пододвинула чашку с горячим чаем совсем близко к Доминге.
— Давай, бери себе ватрушку, а то мы всё съедим! — Нина пододвинула к Доминге и поднос с ватрушками. — Ты прямо как какой-нибудь джинн из арабской сказки!
— Ну что вы такое говорите! Джинны — ленивые безалаберные мошенники! Бесчувственные распутные разгильдяи! Мы, домовые, трудолюбивы и бескорыстны! Вот так, — она подняла указательный палец вверх, — бескорыстны! — зачем-то снова повторила она.
Сделав маленький глоток чая, она покраснела и как-то странно «разгорячилась».
Она серьезно посмотрела на свою чашку, сдвинув брови. На её как будто помолодевшем личике отразилась внутренняя борьба. Шумно вдохнув, она поднесла чашку к губам и осушила её до дна крупными глотками. Поставив чашку мимо блюдца, она громко икнула и, глядя на розы, улыбнулась какой-то полоумной улыбкой.
—
Она сползла со стула и, качнувшись, сгребла в охапку розы, опрокинув вазу. Не выпуская из рук букет, она вышла во двор, не закрыв за собой дверь. До ушей Эрни донеслись громкая отрыжка, звуки какой-то хозяйственной суеты и плеск воды.
Эрни, Том и Нина выглянули во двор.
Доминга стирала розы в каком-то допотопного вида металлическом тазу, водружённом на такой же доисторический табурет.
— Что с ней такое? — тихонько спросила Нина.
— Если б я знал, — так же тихо ответил Том. — Пойду попробую с ней поговорить.
Том осторожно приблизился к Доминге. Задний карман его джинсов при этом засветился.
— У тебя телефон светится! — шёпотом сказал Эрни.
— Он в гостиной! — шёпотом ответил Том.
— Проверь задний карман! — объяснил Эрни.
Доминга вдруг перестала стирать цветы и ошарашенно уставилась на свои ладони.
— Какой позор, какой позор… — зашептала она, схватившись руками за покрасневшие щёки.
Том извлёк из кармана джинсов лунный камень.
— Напилась прямо на работе, в первый день… какой позор… — Теперь Доминга плакала, уткнув личико в фартук.
— Что ты такое говоришь, мы ведь не держим в доме алкоголь! — не понял Том.
— Я вовсе не хотела… я совсем не пью, просто боялась обидеть хозяйку… — Доминга продолжала всхлипывать, но больше не рыдала.
— Чай?! — удивился Том.
— Мята, — смущаясь, но больше не плача, наконец объяснила Доминга. — Мята для домового — всё равно что валерьянка — для кота.
— Прости, я не знала. — Нина погладила Домингу по волосам.
— А что же тогда тебя отрезвило? Стирка? — Том вращал пальцами камень, который почему-то продолжал светиться.
— Я не знаю, — пожала плечами Доминга. — Я как будто увидела Луну, и она меня позвала… Она запела, и я как будто очнулась.
— На, держи, это твой амулет или, если хочешь, антидот, а мяту мы спрячем. — Том положил в карман платьица Доминги лунный камень, загадочно улыбаясь.
— О, спасибо! Что я должна за это сделать?
— В твоей песенке речь шла о крыше: не могла бы ты взаправду починить её, чтобы она совсем перестала течь? Знакомый цверг нам с этим так, увы, и не помог.
— О. Это запросто.
Доминга щёлкнула пальцами, и крыша вместо старого шифера покрылась новенькой добротной черепицей.
— Фасад поправить? — Доминга, кажется, была от души благодарна Тому за антидот.
— Конечно, — не стал отказываться Том.
Эрни и Нина вышли на улицу, чтобы оценить труды Доминги. Старенький домик так преобразился, что можно было подумать, будто его снесли и построили на его месте новый — добротный и нарядный.