Самолёт до Луны и почти нормальная жизнь
Шрифт:
Напротив него в замешательстве стояла Дана, пришедшая забрать Аниту. Только заметив смеющихся Эрни и Нину, она наконец узнала собственный дом.
Глава 12. Древняя фея музыки и истинная миссия домового
— А как насчёт флейты? Ты правда умеешь играть? — Эрни было безумно интересно послушать музыку домового.
— На человеческой флейте, конечно, не умею: она слишком большая для меня. Но у меня есть дудка.
— Могу поспорить, она деревянная. — Том стоял сзади Даны, сидевшей за столом,
— Конечно! — подтвердила Доминга.
— И её вырезал тот же мастер, который сделал твои башмаки, — предположил Том.
— Так точно! — снова согласилась с Томом Доминга, доставая из кармана фартука деревянную дудочку.
Том перестал заниматься волосами Даны и присел на свободный стул рядом с Эрни.
Доминга поднесла дудку к губам и, прикрыв глаза, заиграла. Эрни вздрогнул: музыка не просто коснулась его ушей, она вошла в его сознание, забрала его целиком. Он как будто летел куда-то, проживая звуки. Простые нотки как будто являлись фасадом замка, представлявшего собой целый мир. Это был завораживающе красивый мир, в который Эрни неожиданно упал. Он никогда не смог бы описать его при помощи обычных слов или образов, он будто попал в более объёмную реальность, где действуют другие сложные, но в то же время гармоничные законы. Это было нечто идеальное и непостижимое одновременно.
Эрни не видел, а чувствовал Тома рядом, он тоже путешествовал в этой волшебной музыке где-то поблизости. Нина и Дана просто слушали и проживали красоту мелодии, едва ощущая что-то необычное.
Когда Доминга доиграла, Эрни снова вернулся в привычную реальность.
— Прекрасная музыка, но что это было? — спросил он скорее Тома, чем домового.
— Примерно то же, что было у Доминги в ботинках, — древняя фея музыки, — спокойно ответил Том, улыбаясь глазами и скрестив на груди руки.
— У этой мелодии есть автор? Или это ваш фольклор? — спросил Эрни Домингу.
— Моя бабушка научила меня её играть, а её научил её дядя. Что было раньше, я не знаю.
— Можно считать, фольклор, — решил Эрни, взглянув на Тома.
Тот кивнул, улыбнувшись.
Услышанная музыка запала Эрни в душу, ему захотелось не только снова услышать, но и сыграть её самому. Вот только уноситься в сложный ирреальный мир этой мелодии, несмотря на его кажущееся совершенство, ему больше не хотелось.
— А можно послушать её ещё раз, но… без… я бы хотел подобрать и записать её, — снова объяснил Эрни скорее Тому, чем Доминге.
— Для этого нам придётся освободить фею так, как мы проделали это с зеленоглазыми человечками.
— Ну если Доминга и… не знаю… сама фея… не против… — Эрни не знал, хотят ли древние феи музыки жить в деревянных дудках, или же они хотят свободно летать, куда им вздумается.
— Скорее всего, она попала туда случайно. Феи, особенно молодые особи, очень любопытны и суетливы, иногда они попадают туда, где им быть не положено, — с улыбкой сообщил Том таким тоном, будто сообщал какой-то исторический или научный
Том взял у Доминги дудку и протянул её Эрни, держа над блюдцем. Эрни дотянулся до своего ножа, всё ещё лежавшего на маленькой скамейке возле полки с обувью.
Едва касаясь лезвием дерева, Эрни легко царапнул инструмент, оставив едва заметный тонкий след, но ничего не произошло. Эрни сжал дудку в пальцах и погрузил лезвие чуть глубже. Теперь он как будто держал в руке что-то живое и тёплое, он уже ощущал пульсацию «крови», но она ещё не сочилась из дерева.
Эрни надавил на лезвие сильнее и сделал надрез на теле инструмента, уже ощущая, как что-то тёплое и вязкое сочится по руке.
— Том! — шёпотом позвал Эрни.
— Моё вмешательство здесь не нужно, ведь музыка — это твоя стихия, — тихо ответил Том.
Эрни показалось, что он расслышал тихий стон, но это был не голос боли, а вздох облегчения.
Капля за каплей на блюдце стекала густая тёмно-розовая, с блеском, субстанция. Когда из древесной ранки упала последняя капля, надрез исчез, а жидкость потянулась вверх, как растущий побег. Она стала принимать форму тела, словно стремительно развивающийся эмбрион. Только получился не младенец, а крошечная стройная женщина с фигуркой балерины. Из спины её росли крылышки, похожие на крылья стрекозы.
Тёмно-розовая блестящая фея, подняв огромные бездонные фиалковые глаза на Эрни, взмахнула крыльями, которые прозвенели, как крошечные колокольчики, и, взлетев, как миниатюрная ракета, к потолку, как будто взорвалась единым аккордом, оставив от себя только блестящую золотую пыльцу, переливчатым облаком расплывшуюся по кухне.
— Не думал, что феи музыки такие… э-э-э… розовые… — Эрни решил сказать хоть что-нибудь, потому что все продолжали, как загипнотизированные, смотреть куда-то в потолок, приоткрыв рты.
— Странно: а я видела золотую, с острыми, как у вампира, зубами, — сказала Нина.
— Я — перламутровую, как натуральный жемчуг, с пепельными локонами, — сказала Дана.
— А я — изумрудную, с космическим свечением, как мой магический туман. Она показалась всем нам разной, так же и музыка, которую мы слышим, оставляет в нашем сознании только те образы, которые рисует её красками наше собственное сердце… — задумчиво и поэтично изрёк Том.
Том поднял вверх руку и собрал на ладонь немного золотой пыльцы. Взяв дудку в другую руку, он втёр пыльцу в место надреза, и шрам, оставленный ножом Эрни, исчез без следа.
Эрни принёс лютню и тетрадь для записи нот (он хранил в ней произведения, которые играл и маленькие этюды, которые писал сам).
— Сыграешь снова? — попросил он Домингу, открыв тетрадь на чистой странице и приготовившись записывать ноты.
Доминга кивнула и снова заиграла. Теперь её мелодия была просто красивой «двумерной» музыкой. Эрни записал ноты в тетрадь и подобрал аккорды на лютне.
— Давай я буду играть аккордами, а ты выводи мелодию. Умеешь импровизировать?
— Немного, — скромно кивнула Доминга.