Самолёт по имени Серёжка
Шрифт:
Светлые обычные колонны стали раздвигаться, отходить назад, а впереди открылось черное пространство, и в нем горели редкие звезды - такие далекие, что я не смог бы придвинуть их никаким усилием. Пространство это мягко вздрогнуло, отозвалось во мне толчком. Раз, другой, третий...
– Гулкие барабаны Космоса, - сказал я. Шепотом сказал. Но Сережка услышал.
– Ромка, туда не надо... пока. Это уже... другие миры.
– Безлюдные Пространства?– вспомнил я. И стало тревожно.
–
– Туда нельзя?
– Можно, только но сейчас...
– Ты, наверно, устал!– спохватился я.
– Не в этом дело. Просто пора. Поворачивай.
Тут я растерялся:
– А куда поворачивать?
В самом деле: где наш город, где стадион?
– На сто восемьдесят градусов! По компасу.
Я положил Сережку на правое крыло. Деления на шарике-компасе побежали за курсовой чертой, и я выровнял полет, когда вместо 150 появилось 330.
– Вот так и держи. Только давай ближе к земле...
Я послушно снизился. Теперь надо мной снова было обычное небо июньской ночи, впереди тлела заря, а внизу мерцали редкие огоньки. С десяток огоньков - красных, дрожащих - вытянулись в две параллельные цепочки.
– Ромка, смотри! Это чуки зажгли для нас посадочные костры!
Я ничуть не удивился, порадовался только, что садиться буду не в темноте. Сделал круг над огнями и стал снижаться, чтобы попасть между линиями костров.
– Смелей, смелей... Убери газ!– командовал Сережка.– Выпусти закрылки! Выключай... На себя чуть-чуть... Хорошо...
Колеса толкнулись в землю, нас мелко затрясло, пропеллер замелькал, замер. Замер и самолет. С двух сторон от него металось костровое пламя. Я разглядел, как от огня заспешили в темноту маленькие косматые существа.
– Ну вот, удрали, - с досадой сказал Сережка.– Я думал, они помогут тебе вылезти.
– Это чуки?
– Ну да! До того боязливые, даже тошно...
– Ничего, сам вылезу...– И я скатился по трапу.
Думал - попаду на каменную крошку стадиона. А оказалось - ласковый прохладный песок. Ой, да мы сели не у школы! Я узнал это место - мы были на краю Мельничного болота!
– Ромка, отползи подальше, - попросил самолет.
Я отполз к ближнему костру. В зябкости болотистого воздуха тепло от огня было таким приятным (даже ноги его почувствовали). Я с полминуты заворожено смотрел в пламя, потом оглянулся на самолет. Но самолета не было. Сквозь отпечатки огня я увидел, как бежит ко мне освещенный костром Сережка.
Подбежал, сел на корточки, засмеялся.
– Вот и приземлились! Хорошо, да?
– Да!– Я хотел, чтобы этот сон никогда не кончался.
Сережка обнял меня за плечи.
– Ты молодец. Ас...
–
– Самую чуточку...
– А почему мы сели здесь, а не на стадионе?
– Там же нельзя разводить костры! А здесь безлюдное пространство...
– Да, верно... Но смотри, впереди деревянный тротуар. Тот, что идет от коллектора. Еще бы немного и мы в него - колесами.
– Не-а, - беспечно отозвался Сережка.– Он еще далеко...
– А я недавно грохнулся об него в полете!– И рассказал я Сережке про свой сон с аварией.
– Ромка, значит, этот тротуар шел вверх среди облаков?
– Ну да! Я же говорю!..
– Так вот где начинается другая дорога, - шепотом сказал Сережка. Как я раньше-то не догадался...
– Какая дорога?
– Я потом объясню, ладно?
– Ладно...– Я не обиделся. Мне так хорошо было с Сережкой у огня, среди этой ночи, где никого, кроме нас. Да кроме спрятавшихся чук и ночной птицы, которая вскрикнула в камышах.
Луна выглянула из-за развалин мельницы. С надутой щекой, важная, недоступная, словно я не держал ее недавно в ладони.
– Пора нам...– Сережка поднялся.
– Ой, а как ты потащишь меня отсюда? Велосипеда-то нет!
– А тут недалеко! Ну-ка...– Сережка подхватил меня на руки. Как младенца.
Неподалеку лежал полузарытый в песок барабан от кабеля. Этакая громадная, сколоченная из досок катушка. Сережка легко вспрыгнул со мной на круглую наклонную площадку.
– Зажмурься, Ромка.
Я доверчиво зажмурился.
– Раз, два, три!– И он прыгнул.
До земли было всего полметра, но я ощутил, что лечу. Вниз, вниз! Однако испугаться по-настоящему я не успел. Очнулся под своим одеялом...
О ДАЛЬНИХ КРАЯХ
В то утро мама еле добудилась меня.
– Что с тобой? Спишь, словно гулял где-то всю ночь!
А может, я и правду гулял? Потому и уснул как убитый, когда оказался дома после прыжка с Сережкой?
Я сел, откинул одеяло. Если все случилось на самом деле, ноги должны оказаться в царапинах...
Царапины были, но, скорее всего, от вчерашних колючек на пустырях. Я вздохнул, но тут же опять обрадовался жизни. Тому, что есть на свете Сережка! Тому, что он скоро опять придет!
Мама ушла в институт, оставив мне кучу привычных наставлений. Я в ответ кивал: "Да-да, конечно, мамочка, не волнуйся..." А сам готовился ждать и волноваться: когда же он придет. В самой этой тревоге была радость.
Но тревожиться почти не пришлось. Сережка появился через пять минут после ухода мамы. С большущей хозяйственной сумкой. С нетерпеливым весельем в глазах.