Самообеспечение языческого выживания
Шрифт:
/Речь о печальной памяти указе Николая Первого (об запрещении писаться староверам в "кладбищенских книгах") служил целью подрезать их корни, вынудил тех на новое перселение (речь о староверах Северо-Запада) и осесть средь латгалов. Латгалы никогда не веровали всерьез в "католического папу", рассматривая это чужое верование, как решение вопросов - кому платить десятину, и потому удивительно быстро переобулись в "староверы"./
По нашу сторону границы, до того указа, как-то уживались, соблюдали собственные обряды и обычаи, избежали "крепости" (крепостного права) или выкупились, вырвав из рабства всех родноверов, были "беЗпоповцами" (именно так - "без" и по сей день, не признав "беса" и в этом праве), ибо не желали иметь соглядая властей, платили двойной налог - "за веру", впитывали в себя все "толки", всех желающих веровать "собственным умом или по заветам предков", то есть, прикрываясь
– робичичи, одним словом!
Следует понимать, что из себя представляло западное пограничье и люди, что на определенном отрезке стали зваться "порубежниками". Племенной котел, в котором, волей обстоятельств, перемешались русы, угры, фины, балтийские славяне (большей частью - латгалы)... По Гумелеву этносы определяет география места. Здесь она сложилась самая, что ни есть, удивительная - словно черти воевали, а потом все бросили. Земли, причудливо перемешанные ледником, а позже заросшие непроходимыми лесами, множество озер, чьи характеристики не повторяются, а перепад высот соседствующих может составлять сотню метров, ручьи и протоки, что стали артериями, словно специально, создало места чрезвычайно неудобные всякой власти, но удобные людям, которые не желают иметь с властями никаких отношений. Каждые приносили в эти места собственные обычаи, и они, сливаясь или сталкиваясь, создали удивительную перемесь, которой подошло бы такое название, как "Общинная Правда Варага".
Варага? 800 лет в тени деревьев!
Почему взята такая странная цифра - 800 лет? Она условная. В 11-12 веке в славянской Прибалтике все перемешалось, пришло в движение, началось уничтожение ливов - их постигла судьба прусов (последний лив умер в прошлом веке). Латыши не имеют к ливам никакого отношения, они - плод растянувшегося на века немецкого генетического эксперимента, выращивающего на землях, теперь уже Лифтляндии, удобного слугу-раба и со всей тщательностью выбраковывавшие все неудобные экземпляры. Потому собственную письменность получили позднее якутов и руками тех же немцев - они создали "латышский алфавит" и грамматику. Наследие ливов в какой-то мере сохранили латгалы, которые в 1207 году (если за точку отсчета брать христианскую хронологию) собрали совет племен и бросали жребий с вопросом к своим богам - на кого их заменить. Выпало идти под западную церковную десятину. Но уже в 1222 году часть лаглальских племен подняла восстание, и как возмущается немецкий хронист: "Посмели мыться сами, смывая веру, выметали и мыли собственные замки (???
– так у автора!), а тем лишились благодати!.." Насколько примечательно - вся Европа не моется, сохраняет благодать (не иначе, как для чумы?), а эти дикари... И особо отмечу следующее, уже насквозь языческое, принципиальное: "А еще выкопали своих мертвых и сожгли на кострах..."
Любопытнейшее чтиво! Характеризующее.
По счастью (или несчастью?) этнографические исследования обошли стороной те земли Северо-Западного пограничья, что прилегали к латгалам и белорусам, они сосредоточились на Пскове и Новогороде. Попутно обнаружив такой казус, что от новгородских былин не осталось и следа на новгородской земле. Они "переселились" на Север, ушли в изгнание.
В 18 веке собирание и классифицирование "народного материала" стало не просто модным, а превратилось в науку, доступную многим, не требующую специальных познаний, кроме пытливости и терпения. Последовало вполне естественное открытие "двоеверия", что озвучивали как "суеверия", и в очередной раз объяснили темнотой русского народа, срочно требующего мер по его образованию, вплоть до изменения самого образа жизни и даже жилищ.
Беда всех этих желающих изменить кому-то жизнь к лучшему, заключена в том, что они и понятия не имеют, что собираются менять. Ранимые дворянские души пушкинской поры терзались, видя "курные избы", отапливающиеся "по-черному", еще более избы, в которых нижняя часть была отведена под животных, дети спали над ними - как можно так жить!?
Да, для тепла, недоумки! Животные собственным теплом обогревают, да и лес-то, чай, барский, приказчик - сволочь, хвороста не соберешь. А "курная изба" той причиной, что вы сами ввели налог со всякой трубы. Ну, что поделаешь, зато теперь по насекомым лишний раз дымом проходимся, одежду подвешивая, у нас вшей нет - они в барских домах с клопами дружбы водят, да еще на станциях. Опять же, продукт в подкрышье в дыму
Деревня мракобесие всякой власти рассматривала как природные явления - катаклизмы, периоды бедствий. (К примеру, в Хрущевское м-бесие, середины 50-х, начала 60-х, ее житель рубил яблони, либо сажал их по две-три в одну яму не по собственной дурости, а властей, введших налог за каждый ствол.) Не имея возможности бороться со стихией очередного миро-переустройства, деревня разгребала мусор последствий, устраивая свою жизнь среди переломанного... в очередной раз.
В "Столыпинские реформы" перенесли тяжелейший удар - был вбит клин в Общину. Столыпинские реформы, подвигли на переселение оставшихся, ибо земли были скудные, а население удваивалось каждые два десятка лет, и не могла на них прокормиться даже общиной. Голод, что в начале 19 века на Северо-Западе и Центральной России стал повторяться каждые несколько лет - прямое следствие перенаселенности, любой недород на этих тощих землях отныне отзывался голодом. Жадность перекупщиков (90 процентов зерновой скупки "на корню" держало в своих руках еврейство) не оставлял шансов на разрешение этой проблемы, кроме как революции или переселения.
Революционеры же ввели запрет на хуторное ведение хозяйств. В 20-30-е само понятие Общины извратили, провели "кибутизацию", сделав подделку обязательной, ее, государственным, неразумением, "ими" писанным уставом, и невозможной отдачей "за жизнь", где выгребали до зернышка, а возвращали по усмотрению "на усмирение".
– "Мы победим, если монополизируем и удержим в собственных руках все имеющееся продовольствие!" - писал Ленин, и революция не заканчивалась 20 лет, до самого 1937 года - Сталинской ревизии дел и людей.
В Великую Отечественную деревня обескровила - отдав все (на Северо-Западе большинство деревень было стерто с лица земли подчистую), но не потеряла волю к жизни.
Хрущевские "укрупнения" убили как малые деревни, так и уцелевшие (недостаточно большие), что смели восстанавливаться после сожжения их фашистами.
В Брежневские времена, теряя корни, стряхивая с себя землю, деревня бежала уже невозвратно, пополняя бараки рабочих окраин. Послабления с выдачей паспортов, призывы (государственные стройки нуждались в рабочей силе) вынимали с ее земли тех, кому было нечего терять.
В 90-е (очередной Е-революцией, направленной на присвоение накопившейся общественной собственности, кражу ископаемых недр, леса, земли, воды и прочих угодий) город победил деревню окончательно, сутью - уничтожил. Именно 90-е произвели контрольный выстрел в голову, проделав то, что не удалось за тысячу лет ни христианизации, ни губительнейших преобразований, направленных против человека Общины - человека Природы.
Встряски последних 100 лет стояли на столь близких расстояниях, все, как одна, направленные против общины, были жестоки, но до 90-х не геноцидные, потому как предлагались иные, пусть бесправные, пусть "эрзац", пусть "псевдообщинные", но твердые формы, но в целом они дробили и рыхлили ситуацию, изменяя психотим трех или четырех поколений, вырывая лучших, предлагая им другие цели, и обволакивая безысходностью оставшихся, отучая их от земли. Эти действия погубили не просто Крестьянскую Общину, они погубили саму Деревню - древнейшую цивилизацию - целиком и полностью. Ликвидированы обычаи, уничтожен уклад жизни и малейшая тень возможности восстановления прежнего. Город убил деревню, именно убил. Поиск в ней этнографического материала сегодня - полная беЗсмыслица. ...для вас!
Теперь собственно об обычаях, о которых вы и слыхом не слыхали, и о календаре, о котором понятий не имели.
Итак, в перечислениях "пост-языческих" или, так называемых, "Владимировских богов" (а подавляющая часть сведений нам поступила именно из того "госпереворота"), первым, из сохраненных им на престолах, идет Перун, далее два имени одного явления - солнечного, которое никак нельзя было обойти (лишь уничтожив вся и всех): Хорс-Дажьбог. Тире в данном случае логично. Хорс толкуется как "круг" (имеется ввиду солнечный, но возможно "мировой"), Дажьбог - "все дарующий". Вместе: "круг дарующего бога" (круг - неостановочность безконечность явления), второе буквальное - "одаривающий солнцем". Вывод: мы имеем дело со ВСЕБОГОМ, хотя он имеет в кругу языческого структурного календаря свое (лучшее!) навеки закрепленное за ним место. Память о нем - "русалии", "купальная ночь" ("купало"), костры ("лиго", "раклаг" и "баклаг"), "агра" ("аграфеновы бани"), парные хождения за "цветком папоротника"...