Самосожжение

Антропов Юрий

Ева начисто отрицала влияние крупных теоретиков и практиков на свои фундаментальные исследования.

Она готова была считать себя самоучкой, чем испокон века славился род славянский.

Что же касается Адама, то он, как всякий завистник, думал и заявлял во всеуслышание, что все началось именно с Эндэа и Евочки, которые, увы, оказались не только практиками, но и теоретиками, и Гею не хотелось верить, что теперь у него с Евой - со своей, разумеется, - будет не жизнь, а чехарда, как он предчувствовал.

При этом он ошибался, и он был прав

при этом.

Все началось, конечно, не с поездок на виллу Эндэа, все началось гораздо раньше и вовсе не с чужого адюльтера, который дурно якобы повлиял на его благонравную некогда Еву.

Тут он, увы, ошибался.

Что же касается второго предположения относительно его будущей жизни с Евой - тут он был прав, скорее всего, хотя ему и не хотелось верить в эту окаянную преждевременную правоту, выведенную тоже чисто эмпирически.

Само собой разумеется, Адам жаждал полной ясности как человек, проявляющий целомудрие, сдержанность и старомодность в нравах, что выглядело в наше время анахронизмом, и в минуты откровения, находившего, как он полагал, не только на него, но и на Еву, с надеждой спрашивал ее не столько как автора нового житейского алгоритма, сколько как жену свою:

– Скажи мне, пожалуйста, Ева, ведь это после того, что мы видели своими глазами там, на вилле, ты невольно... м-м, как бы это выразиться, чтобы тебя не обидеть... ты совершенно непроизвольно не то что упростила свое отношение к жизни, а несколько переиначила его, приспособила, так сказать, к новым понятиям, новым веяниям, к бешеному жестокому ритму жизни, наконец... да, нет?

Он не был ни жалок, ни смешон в этом своем наивном стремлении узнать истину.

Он был несчастен.

Однако Ева не считала его несчастным.

Она считала его жалким и смешным.

– Во-первых, ничего особенного мы не видели...
– говорила она как бы между прочим, еще быстрее накручивая бигуди, тем самым давая понять, что подобный разговор не стоил того, чтобы отвлекаться от столь важного занятия, каковым является накручивание бигуди, но сама фраза ее и вкрадчиво-бесстрастная интонация выдавали готовность не только к блокаде, но и к энергичной контратаке.

Именно так, через военные термины - хотя он отнюдь не был военным человеком, - Адам видел и понимал Еву в последнее время, то ли газет начитавшись, то ли писем сына из армии.

Фурия, ужасался он мысленно.

Хотя за что ему мстить и карать его?

Уж не за то ли, что он все еще любит ее, а она уже не любит его?

Немилосердная женщина, говорил он порой и вслух, ведь надо сказать всю правду ему, а она постоянно лжет, ссылаясь на всемирные проблемы феминизма, маскируя свои поступки некими духовными поисками.

Это уже война не просто холодная, думал он, а самая что ни на есть горячая, хотя пока и ограниченная.

Маргарет Тэтчер.

Голда Меир.

Бог ты мой, какие же санкции тут применять?
– размышлял он так, словно обращался к Еве с трибуны ООН.

– А во-вторых, Ева, во-вторых?
– спрашивал

он поспешно, в то же время и кротко как бы, словно боясь упустить нить задушевной беседы.

– А во-вторых...
– в той же тональности своей говорила она и умолкала, как ему казалось, зловеще.

Адам наблюдал, будто загипнотизированный, за металлическими бигуди на голове Евы, из которых вот-вот вырвутся адские языки пламени, как из домашней реактивной установки новейшего образца.

– А во-вторых, я вовсе не в том смысле упростила свое отношение к жизни, в каком ты, как обычно, имеешь в виду, все выворачивая наизнанку.

– А в каком же, в каком?

Он спрашивал с надеждой, и не только с надеждой, а еще и с недоверием, а может, и с некоторой издевкой, которая могла показаться явной, скорее всего, и тут уж Адам ничего не мог с собой поделать, это было выше его сил - слышать про некое упрощенное отношение жены к жизни, и без того отнюдь не простой, слышать - и быть кротким, еще чего не хватало!

Да он готов был, казалось, к самому ужасному экстремизму - именно так это называется, - который заклеймили почти во всех странах, хотя почти во всех странах он дает о себе знать.

Взять бы сейчас, например, и стукнуться головой о стенку!

Ева мигом укрощала воинственный блеск своих бигуди, накинув на них косынку, будто чехол на реактивную установку, и сразу превращалась в пасторальную пастушку, правда видавшую некоторые светские виды.

Она хорошо знала эти интонации Адама, эти замашки его террористические, он уже совершал не раз и не два всевозможные акции - именно так это называется в ответ на ее доброжелательные, казалось бы, разъяснения, в каком именно смысле она упростила свое отношение к жизни или желала бы упростить.

Ева считала, что Адам вел себя как агрессор, который пользуется поддержкой гегемона, именно так это называется. То книжку на пол швырнет, какого-нибудь Фрейда, случайно оказавшуюся под рукой, то кулаком о пишущую машинку грохнет, будто не ведая, во что ему обойдется ремонт и общение с неброским ненавязчивым сервисом, словно не догадываясь, что новую машинку он купит разве что во время съезда социологов, по талону, и то если деньги будут.

Вся беда в том, что Адам начитался разных модных высказываний о так называемых стрессовых ситуациях, и, поскольку по шкале Рэя, как говорил Адам во время перемирия, у него давно критический балл, он и снимал напряжение ценой потери "Эрики".

Вот почему Ева на всякий случай накидывала чехол на свои реактивные установки.

Впрочем, она делала это далеко не всегда.

А если быть точным в передаче разведданных - именно так это называется, то у Евы всегда находился в состоянии повышенной боевой готовности контингент быстрого реагирования.

Именно так это называется.

Нет, у Алины не было больше сил смотреть и слышать все это.

Хотя поначалу она и решила высидеть у телевизора до конца, чтобы узнать, чем кончится история Адама и Евы.