Самозванка в Академии стихий

Легран Кира

Тангиль будто почувствовал мою неуверенность. Вышел вперёд. Лицо его, чаще безмятежное, приняло серьёзное выражение:

— У любой стихии всегда две стороны, каждая из которых по-своему потрясающая. Вода может быть желанной для умирающего от жажды в пустыне и ненавистной для того, чей дом унесло паводком. Причинять горе и радость. Дарить жизнь и отбирать её. Зависит лишь от того, под каким углом смотреть. — Мягкий голос словно гипнотизирует. Я завороженно слушаю, глядя, как блики играют на водной глади. — Она не виновата сама по себе, ничем не отравлена.

И главное то, как именно её использовать.

Он медленным жестом обводит полукруг прямо перед собой. Я затаиваю дыхание. Тысячи… Нет, мириады водных пылинок, сверкая, взмывают в воздух. Кружа и переливаясь, они мерцающим туманом зависают над гладью пруда, пронзённые солнечными лучами.

Я ахаю от восторга:

— Радуга! Но как? Как ты это сделал? Волшебство…

Тангиль довольно заулыбался. Должно быть, такая реакция показалась ему детской, но я ничего не могла с собой поделать. Яркая радуга переливалась над нами всеми семью цветами, неожиданная и великолепная.

— Не верю… Очень красиво.

— Вода не желает тебе зла. Она вообще ничего не желает, — добавляет он, переводя взгляд на меня. — Нет нужды её бояться.

Мы немного постояли молча. Удивительное зрелище! Я бы могла разглядывать вечно эти краски, но тут колокол башни напомнил, что время неумолимо.

— Ох, боюсь, мне нужно идти, — с сожалением протянула я. — Лорд-декан устроит мне головомойку, если опоздаю на урок изящной словесности.

Тангиль умудрился одновременно огорчиться моему уходу и развеселиться от сказанного. Пожалуй, не стоит использовать слово «головомойка», не то эффективность уроков будет поставлена под сомнение.

Попрощавшись, я прямой дорогой устремилась к «Терракотовым холмам». Вышагивая по дорожкам и траве, которая всё ещё радовала зеленью стараниями территов, я всё пыталась ухватить мысль. Непоседливой мышью та вилась в голове, выскальзывала, стоило зацепить кончик хвоста. Сказанные Тангилем слова отчего-то раздражали.

И лишь переступая порог, я пережила момент настоящего озарения. Так и остановилась с занесённой для шага ногой.

Вот же оно. Лежит и ждёт, когда возьмут.

Уже знаю, что скажу лорду Морнайту, когда поднимусь в кабинет.

Круглое зеркало в передней отразило улыбку предвкушения. Сейчас я напоминала себе ведьмочку Мэлли с лубочных картинок — ту, что добивается своего в каждой сказке.

— Мы должны поехать в поместье Триккроу вместе, — провозгласила я, едва распахнула дверь рабочего кабинета. — И тогда доберёмся до их реликвии. Вернее, добираться буду я, а вы отвлечёте внимание.

Лорд Морнайт, отчего-то, был не в восторге.

— Рановато вам присутствовать на подобных… сборищах, — только и сказал он. — Я и сам собирался игнорировать приглашение.

— Что, простите? Сомневаетесь в том, что я достаточно взрослая?

Хмурое лицо мужчины на секунду разгладилось:

— Ни в коей мере, Дарианна. Я говорил не о возрасте. Свет — ничто иное, как гнездо змей в кружевах и позолоте. А вы сейчас особенно уязвимы.

От его

слов веяло теплом. На мгновение позволила себе погреться в нём, понежиться разомлевшей кошкой. Очень приятно, что за меня переживают, но решимость действовать от этого ничуть не угасла.

— Не думаю, что кто-то станет меня топить посреди званого вечера, — сказала я, придвигая кресло поближе к столу. — Разве не вы говорили, что я должна что-то придумать? Вот я и придумала.

— Воистину, язык мой — враг мой… — пробормотал лорд Морнайт под нос. — А впрочем… — Он потёр подбородок с задумчивым видом. Перевёл взгляд на меня, будто оценивал что-то. И кивнул: — Не обращайте внимания на моё ворчание, Дарианна. В это время года я всегда… А, не суть. Вы правы в том, что не желаете упустить возможность. Думаю, лучшего случая проникнуть в имение Триккроу нам не представится, а саму реликвию не вывозили из него уже больше сотни лет.

Не успела я обрадоваться, как он вдруг посуровел. Глаза под соболиными бровями вспыхнули недобрым огнём:

— Будьте готовы к тому, что привлечёте много внимания. И не всё оно порадует душу. У нас есть несколько дней, чтобы подготовить соответствующий туалет, пришлю к вам портную. И чтобы вы не наделали шума своими острыми словечками, самое время вернуться к нашим занятиям.

И было так.

Если прежние нагрузки я считала просто докучливыми, то нынешние вызывали желание перемахнуть через забор Академии и скрыться в лесах. Открылся сезон, адепты проводили выходные в театрах и на балах. Бетель звала прогуляться по осенней ярмарке, посмотреть на актёров и полакомиться орешками в меду. Ужасно хотелось пойти с ней, но на увеселения не оставалось времени.

Я училась горделиво и плавно ходить, говорить без грубых просторечий, вести беседу и пользоваться столовыми приборами. Всю ту премудрость, которой предполагалось обучать в течение года, лорд Морнайт запихнул мне в голову за несколько дней. А ведь и обычные занятия никто не отменял.

Полное ощущение, что меня выжали как лимон. И бледность какая-то повышенная… Дамочки у Триккроу решат, что у меня чахотка. Хорошо хоть платье готово — всё ж меньше головной боли.

Лорд-декан снова оплатил расходы из своего кармана. Я-то поначалу думала, что он ссужает мне те деньги, которые выделяла Академия. Но случайно выяснила, что подобное не практикуется. Да моего появления в этих стенах в этом не было нужды.

О возврате потраченного он ничего не говорил. Но я так привыкла ждать подвоха от всех и каждого, что не могла так просто отпустить эту мысль.

Быть кому-то обязанной — тяжкий груз. Живёшь в ожидании, что долг вот-вот попросят вернуть.

Не хочу думать, что он как-то решил меня использовать. Кто угодно, но только не он. Не похож лорд Морнайт на такого человека.

То, как лорд-декан временами смотрел на меня… Будто его глаза могли сказать то, о чём молчали уста.

Думать об этом было неловко. Казалось, что кто-то может подслушать, что происходит у меня в голове.