Самозванка в Академии стихий
Шрифт:
Я представила себе лицо Нарелии, случись ей подсмотреть эту мысль, и расхохоталась на всю комнату. Сунула лицо в подушки. Да уж, что только не приходит в голову от усталости.
Глава 20
Мне хорошо знакомы пределы бедности, они просты и понятны каждому: если у тебя нет ни еды, ни крова, ни обуви — это и есть предел. Больше терять уже нечего. А вот есть ли пределы у богатства…
Ограда вокруг поместья Триккроу сверкала позолотой в последних лучах закатного солнца. Я глазам
Так и вышло.
Я подобрала шлейф платья и вылезла из экипажа. Портная расстаралась на славу: кремовый шёлк ниспадал красивыми складками, ткань колыхалась при каждом шаге. Мне очень нравилось это ощущение, но наступить на подол и порвать было страшно.
Со ступеней поместья сбегала ковровая дорожка, чтобы гости не запачкали подошвы несуществующей пылью. Двор едва ли не блестел от чистоты, словно каждую плитку оттёрли вручную. У входа ярко горели фонари с целыми гроздьями люминов. «Мы сильны и богаты! — буквально кричало всё вокруг. — Можем себе позволить».
Высокие, словно в храме, двери стояли распахнутыми. Оробев, я с благодарностью ухватилась за локоть лорда Морнайта. Ну и ну. Неужели они правда живут в этом огромном доме? Если пытаться разглядеть чердак, шея заболит. Она и так слегка ныла под весом тяжёлого узла волос, в который верная Лия напихала целую клумбу. Пряди у лица всё время хотелось поправить, без зеркала казалось, что их мягкие волны не на своём месте.
Должно быть, неуверенность отразилась на лице, потому что лорд-декан быстро шепнул на ухо:
— Они такие же люди, как и вы. Ничего не бойтесь.
Я сжала его руку через ткань. Кажется, то же самое говорил Тангиль на пиру в честь начала учебного года.
Да.
А сразу после этого Нарелия подпалила мой рукав.
В громадный холл легко бы влезла городская ратуша. Все мои внутренние усилия уходили на то, чтобы не распахнуть рот самым простецким образом. Подумать только, по высоченным потолкам шла роспись! Облака и херувимы, какие-то воины на долгогривых конях, золотые вороны с огненными цветами… Не представляю, сколько заплатили этим заносчивым художникам, чтобы они согласились месяцами болтаться между небом и землёй.
Люминов в люстру натыкали так много, что в холле было светло как днём. Едва мы оказались под сводами этого невероятного дома, как дворецкий громогласно оповестил всех:
— Лорд Маркус Морнайт, эсквайр и леди Дарианна Шасоваж!
Я вздрогнула и отпустила шлейф.
Гостей лично встречали хозяева дома. Наряд леди Триккроу переливался рубиновыми оттенками, массивная брошь у плеча удерживала длиннющие белоснежные перья. Такие же колыхались в её золотистой причёске всякий раз, как она двигала головой. Почему-то именно перья сразили меня наповал. Что за птица
— Лорд Морнайт, — сухо улыбнулся хозяин дома. Он был в том пограничном возрасте, когда мужчиной называть уже поздно, а дедом — ещё рано. Надутые щёки обрамляли рыжеватые бакенбарды, в которые набилось порядочно седины. Тёмные глаза-буравчики с неприятным вниманием обратились ко мне: — Вижу, вы решили вывести подопечную в свет?
— Очень рады принимать вас обоих. Счастлива, что в этом году вы почтили визитом наш праздник, — произнесла леди Триккроу так, что не осталось сомнений: она безбожно врёт. Никто из них не рад, а давят улыбочки так старательно, что сейчас зубы ломить начнёт от приторности. Внешностью Лиам пошёл в неё, угадывалось сходство в чертах. Но таких жеманных и фальшивых манер я у него не видела.
Лорд Морнайт ответил сдержанным поклоном, я последовала его примеру. Уж не знаю, в какие дебри лицемерия пошла бы эта беседа дальше, но в этот момент прибыл последний, а значит, самый важный гость.
— Генерал Уилверик де Блас, эсквайр!
Лицо лорда Морнайта оставалось безмятежным, а вот рука напряглась. В холл вошёл высокий старик в парадном мундире. Шаг его был твёрд, а спина такая прямая, словно жердь проглотил — чувствовалась военная выправка. Он сунул трость лакею с излишней силой, будто хотел проверить, устоит ли парнишка на ногах.
Генерал и лорд Морнайт уставились друг на друга с выражением, что больше пристало огромным псам, вдруг повстречавшимся в переулке, но никак не высокородным господам. Наверное, в молодости генерал был очень красив. Годы иссушили и вытянули тщательно выбритое лицо, навесили тяжёлые веки, заострили нос. Впечатление он производил желчного и неприятного человека, хронического упрямца. Если бы я хотела нарисовать скрягу, что будет торговаться за последний грош, пока в его подвале лежат кучи золота — генерал стал бы отличным натурщиком.
Голос его скрипел так же сильно, как и начищенные до блеска сапоги:
— Морнайт, — нелюбезно выплюнул он и дёрнул головой в подобии кивка.
— Де Блас, — ответил лорд-декан в тон.
Не знаю, что у них случилось, но ощущение неизбежности драки росло с каждой секундой. Леди Триккроу склонилась в поклоне, чудовищные перья в очередной раз закачались… Их белизна напомнила мне лилию у подножия камня. Земля пахнет сыростью, в отсветах луны блестит табличка: «Памяти Марибель де Блас».
Де Блас!
Должно быть, родственница этого хрыча, который проигнорировал мой поклон так, словно я подставка для зонтиков. Интересно, была ли она на него похожа?.. Нет, сомневаюсь.
По нервным жестам леди Триккроу и тому, как сильно натянулась улыбка её мужа, было ясно — хозяева вечера разрываются меж двух огней. Нужно угодить каждому, но не настолько сильно, чтобы второй воспринял это как принятие чужой стороны.
Генерал де Блас с лёгкой брезгливостью осматривал холл. Почти бесцветные глаза описали круг по потолку: