Самые знаменитые реформаторы России
Шрифт:
В описаниях организации поселений, работы в них и жизни людей можно увидеть много общего из нашего недалекого социалистического прошлого. Те же однотипные дома с одинаковой мебелью, выполнение сельхозработ по указанию начальников, регламентация личной жизни и надзор за нею, и т.д. Как мы увидим далее в нашей книге, подобным образом устраивались сельскохозяйственные коммуны, об агрогородках похожего типа мечтал Никита Хрущев. А самое главное, за людей решали — как им жить и работать, что для них хорошо и что плохо. Разумеется, ни о каком социализме при Аракчееве не могло быть речи, но признаки его были налицо. Что дало повод историку Корнилову назвать систему военных поселений «своеобразным военно-государственным социализмом». Есть сходство и в причинах низкой эффективности хозяйствования поселян и колхозников, хотя одних от других отделяет
Почти сорок лет просуществовали военные поселения, хотя и не оправдали возлагаемых на них надежд. Они так и не смогли обеспечить себя продовольствием. Не была решена и задача комплектования за их счет армии. А между тем казалось, что найдено очень правильное решение, и многие государственные мужи его одобряли. Корнилов писал: «…Аракчееву удалось получить весьма лестные отзывы о военных поселениях от гр. В.П. Кочубея, после их личного осмотра, от государственного контролера барона Кампфенгаузена и даже от возвращенного из ссылки Сперанского, который побывал в Новгородских поселениях, и, наконец, от Карамзина».
Николай, освободив Аракчеева от заведования Кабинетом министров и императорской канцелярии, оставил за ним шефство над военными поселениями. Михайловский-Данилевский — генерал и военный историк, современник тех событий, писал об ожидавшихся переменах в отношении поселений с приходом Николая: «Известно, что сие учреждение века Александра вооружило против себя Россию, и потому по кончине его думали, что преемником его оное будет или отменено, или не будет более распространяться; но сим рескриптом, последовавшим на имя графа Аракчеева, ясно изображается высочайшая воля и в сем отношении поступить по примеру Александра».
Но Аракчеев сумел и нового императора убедить в большой государственной пользе военных поселений. Посетив их в Новгородской губернии в 1826 г., Николай I остался очень доволен увиденным, что и отметил в своем приказе: «Его величество, относя таковое отличное состояние означенных войск наиболее неутомимым трудам главного над военными поселениями начальника генерала от артиллерии графа Аракчеева, объявляет ему особенную свою признательность».
В поселениях время от времени вспыхивали волнения, а в 1831 г. разразился настоящий бунт. Он показал всю противоестественность этих военно-гражданских гибридов, созданных и насажденных насильно. Поводом для волнений послужили вспышки холеры в Петербурге и Новгородской губернии. Более ста офицеров и врачей были убиты взбунтовавшимися поселянами. Соответственным явилось и возмездие. Свыше 3 тысяч участников бунта осудили, многие из них погибли от избиения шпицрутенами. Николай I и его ближайшие соратники вынуждены были признать, что система военных поселений порочна. Об отношении к ним руководящей верхушки государства, высказанным после бунта, можно судить по словам Бенкендорфа, генерал-адъютанта, тогдашнего шефа жандармов. Он писал: «Несмотря на все перемены, внесенные в военные поселения императором Николаем, семя общего неудовольствия, взращенное между поселянами коренными основами первоначального их образования и стеснительным управлением Аракчеева, еще продолжало в них корениться. Прежние обыватели этих мест, оторванные от покоя и независимости сельского состояния и подчиненные строгой дисциплине и трудам военным, покорялись и той и другим лишь против воли. Введенные в их состав солдаты, скучая однообразием беспрестанной работы и мелочными требованиями, были столь же недовольны своим положением, как и прежние крестьяне. Достаточно было одной искры, чтобы вспыхнуло общее пламя беспокойства».
Царским указом в конце 1831 г. военные поселения преобразовывались в округа пахотных солдат. Дети поселян уже не брались на государственное содержание, а шли служить как обыкновенные рекруты.
В конце 1830-х гг. возник рецидив с военными поселениями. Их решили организовать на Северном Кавказе, на границе с непокорными горскими народами.
Окончательно военные поселения и округа пахотных крестьян были ликвидированы лишь в 1857 г., уже в царствование Александра II. Корнилов писал, что «в народе… осталась мрачная память об этой чудовищной попытке обратить в военную крепостную зависимость значительную часть обширной страны».
Император Александр практически отстранился от государственных дел, передоверив их своему фавориту. Неограниченная власть временщика вызвала протест в обществе, особенно в его высших сферах, — отсюда такая ненависть к Аракчееву и масса оскорбительных
Конечно, и царь, возбудивший в обществе большие ожидания перемен своими обещаниями конституционных реформ и ничего не сделавший, вызывал недовольство. Но настоящее возмущение стало формироваться в общественном сознании под влиянием деятельности верного царского сатрапа. Оно еще больше усилилось, когда сотни тысяч русских людей, побывавших в заграничных походах, увидели, как живет и благоденствует народ в Европе. Особенно сильное потрясение м испытали молодые, образованные офицеры. Они возвращались в Россию, ожидая перемен и рассчитывая на них, поскольку об этом же говорил и их любимый император. Время шло, а вместо перемен в стране утверждались бюрократические, полицейские порядки. Разговоры о конституции прекратились. Дело с освобождением крестьян не шло далее написания проектов. Гвардейские офицеры, другие просвещенные, граждански активные люди стали объединяться в кружки, общества. «Недовольство действительностью в этих кружках было тем более напряжено, чем более беспощадна была реакция и аракчеевский режим», — писал Платонов. Все это в конечном счете вылилось в восстание декабристов. Конечно, в основе выступления гвардейских офицеров лежат объективные причины, но если их персонифицировать, то прежде всего должно быть названо имя Аракчеева, фактического правителя России.
Общество было в ожидании — кого же новый император назначит расследовать дело декабристов и решать их судьбу? Шильдер приводит письмо современника, выражающее настроения в высших кругах: «К чести государя сказать должно… в комиссии не было ни одной злой души, которая могла бы превратиться в инквизицию… Общее мнение слилось в один вопрос: „что бы было, если бы сидели в комиссии граф Аракчеев и Клейнмихель?“ — разумея под сим не потачку злодеям, но преследование личное, мщение и жадность к злодейству… Таким образом спаслось русское дворянство от беды неизбежной, если бы следственная комиссия попала в руки Аракчеева и Клейнмихеля».
Закончим рассказ о двух выдающихся людях эпохи Александра I и Николая I — Аракчееве и Сперанском краткими характеристиками, данными обоим их современником Г.С. Батеньковым, подполковником, декабристом. 31 марта 1826 г. он писал генерал-адъютанту В.В. Левашеву из Петропавловской крепости: «Аракчеев страшен физически; ибо может в жару гнева наделать множество бед; Сперанский страшен морально, ибо прогневать его — значит уже лишиться уважения. Аракчеев зависим, ибо сам писать не может и неучен; Сперанский холодит тем чувством, что никто ему не кажется нужным.
Аракчеев любит приписывать себе все дела и хвалиться силою у государя всеми средствами; Сперанский любит критиковать старое, скрывать свою значимость и все дела выставлять легкими.
Аракчеев приступен на все просьбы к оказанию строгостей и труден слушать похвалы; все исполнит, что обещает; Сперанский приступен на все просьбы о добре, охотно обещает, но часто не исполняет, злоречия не любит, а хвалит редко.
Аракчеев с первого взгляда умеет расставить людей сообразно их способностям: ни на что постороннее не смотрит. Сперанский нередко смешивает и увлекается особыми уважениями. Аракчеев решителен и любит наружный порядок; Сперанский осторожен и часто наружный порядок ставит ни во что. Аракчеев ни к чему принужден быть не может, Сперанского характер сильный может заставить исполнять свою волю. Аракчеев в общении прост, своеволен, говорит без выбора слов, а иногда и неприлично, к подчиненным совершенно искренен и увлекается всеми страстями; Сперанский всегда является в приличии, дорожит каждым словом и кажется неискренним и холодным.