Самый кайф (сборник)
Шрифт:
– Ведь мы сидим на газете, в которую вложен твой труд как рок-журналиста и редактора.
– Да, это так.
– А эти, с вашего позволения, дети! Сидят своими жопами на ликах рок-героев Цоя и БГ! И как-то тупо кайфуют. Этому ли мы учили людей долгие годы? Не Рок-клуб, а ночлежка, бомжатник какой-то!
– И это верно. Но такова правда момента. Все сгнило.
– Нет! Мы не об этом мечтали в годы светлого отрочества.
Конечно! Мы думали о другом. Мы хотели выпить вина и потрепаться без проблем. Поболтаться по центру, а после разъехаться кто куда. Но мало мне подвластные внутренние силы, разбуженные химической формулой алкоголя, уже закипали в селезенке. Слово цеплялось за слово, складываясь в роль этого вечера. Мы придумывали себе роли и тут же играли их.
– Предметы и истины
– Именно для народа я их и создавал. – Джордж тоже загорался.
– Мы сейчас эти замечательные кучи газет вынесем на Невский и раздадим прохожим! – говорил я.
– Раздадим! – соглашался Джордж. – А может быть, и продадим. Только на Невском сейчас уже никого нет.
– Тогда мы их завтра раздадим.
– Ага. Но не завтра, а послезавтра. Завтра я объявлю по радио о времени и месте.
Джордж вел на питерском радио музыкальную передачу, и наша хмельная фантазия стала приобретать практические очертания.
Мы пинками согнали молодежь с лиц Цоя и БГ и потащили рок-н-ролльную продукцию на улицу Рубинштейна – плакаты, буклеты, афиши, газеты, журналы и пластинки. Я стал махать руками, предполагая остановить машину и отвезти добычу к себе на Московский проспект, но, как назло, ни единой машины по улице Рубинштейна не проезжало. Маши – не маши! Минуты утекали в прошлое, и с новым временем приходило протрезвление. Куража оставалось на чуть-чуть.
– Кому, впрочем, нужны наши потуги? – вдруг промолвил Джордж. – Можно продукцию просто бросить на тротуаре. Заинтересованные лица подберут.
– Мы с тобой и есть заинтересованные лица… Хотя… Можно и бросить. – Я тоже засомневался. – Последний раз попробую.
Вышел на проезжую часть и увидел фары приближающейся машины. Машина оказалась иностранного производства, и она остановилась. Дверь тачки отворилась, и за рулем обнаружился Андрей Тропилло – известный на тот момент винилово-пластиночный пират.
– Торопила! – воскликнул Джордж и ринулся на водителя. – Мы тут спиратили кучу товара. Лица Цоя и БГ!
– Без меня бы у них никаких лиц не было, – заявил Тропилло, довольно неряшливый и рыхловатый тип с куцей бородкой.
– Без тебя их снова не станет. Довези добро до Московского.
Тропилло по прозвищу Торопила быстро сообразил, в чем тут дело, одобрил грабеж и согласился подбросить. Вообще, Торопилу фиг найдешь, если станешь искать специально. А тут посреди ночи на пустой улице пират на тачке…
Через полчаса я уже был дома с барахлом, и по головке меня семья за это барахло не погладила.
Следующим вечером Джордж объявил по радио об акции по защите национальной валюты рубля – мы решили, что просто так, без сюжета, раздавать народу музыкальную продукцию будет глупо и нелепо; следует продавать ее, но каждый предмет станет стоить только один рубль. Днем я зашел в офис фирмы Тропилло «АнТроп» на Литовском проспекте и набрал еще пару коробок с пластинками «Битлз», «Лед зеппелин» и прочих, выпускаемых Торопилой пиратским способом.
Около четырех часов пополудни мы с Джорджем уже расположились на ступенях Инженерного замка, ожидая народ, который, собственно говоря, мог и не прийти. Но… потянулись робкие вереницы людей. Приехали две телевизионные бригады и дюжина журналистов. Пришел Васин с ящиком – ему мы пообещали передать мешки с рублями. Рубли уже мало что стоили, но на мешок можно было выручить с бутылку водки для храмовой трапезы…
Торговать нужно уметь!
Народ давился и протягивал обесцененные бумажки. Какой-то шутник предложил доллар, но у него ничего не получилось. Сквозь молодежную толпу пробилась старушка с авоськой и потребовала битлов…
Мы работали честно и строго: доллары, червонцы и четвертные билеты не принимались. Тут же в сторонке юный ловкач стал продавать бумажные рубли по пятерке. Постмодернистский перформанс и отчасти инсталляция удались – инфляцию мы с Джорджем остановили на два часа.
Так это выглядело внешне. Внутренне же процесс тоже имел свое развитие. За
– Я придумал. Теперь это главное. На тебе джинсы. И на мне джинсы. Я шел вчера по центру и увидел джинсы на человеке. Они объединят мир.
– Джордж, ты гений!
– Тут не про гениальность идет речь, а про Манифест.
– Я понимаю, Новый Джинсовый Интернационал! Джинсы бродят по Европе!
– И – Всемирный Джинсовый Фестиваль! Я уже сочинил Манифест, и ты его прочтешь народу басом.
Так оно и случилось. Рубли и толкучка случились после. Сперва я прочел Манифест Гуницкого. Вот он:
Джинсы – всемирная вещь
Джинсы носят все.
Бедные и богатые. Студенты и чиновники. Молодые и старые. Рокеры и домохозяйки. Демократы и коммунисты. Больные и здоровые. Умные и глупые. Вегетарианцы. Поэты. Дети. Весь мир. Стало быть, Джинсы – всемирная вещь.
Джинсы – символ нового времени
Феномен Джинсов – уникален. Несмотря на разнообразие фасонов, моделей, вкусов и цен, интерес к Джинсам не ослабевает. Когда-то в них ходили одни ковбои, теперь Джинсы нечто большее, чем просто одежда.
Джинсы – это культура, технология, мода, бизнес и производство.
Джинсы – это самая бескровная, чистая и «мягкая» революция.
Джинсы – это один из символов нового времени.
Что будет завтра?
Стал ли мир лучше после того, как в Штатах придумали Джинсы? Нет. Но все-таки теперь в отношениях между людьми больше демократизма, нежели раньше. Не только из-за Джинсов, однако во многом благодаря им.
Сегодня столько разговоров о конце света! Черт возьми, они стали привычным фоном, их все больше и больше с каждым днем, кажется, что еще немного, и все мы поверим в неизбежность тотальной катастрофы. Не переводятся незрячие псы, толкающие нас к разъединению. Что же будет завтра?
Может быть, только Джинсы почти ни у кого не вызывают возражений… Стоп!
Мы предлагаем
А что, если пойти по этому пути?
Может быть, именно Джинсы станут мотором нового Возрождения?
Может быть, именно Джинсы спасут истерзанную цивилизацию?
Может быть, именно Джинсы – людьми придуманные – помогут людям?
Может быть, именно Джинсы дадут миру шанс на пороге третьего тысячелетия?
Мы предлагаем попробовать.
Мы предлагаем провести Всемирный Джинсовый Фестиваль!
Мы предлагаем всем сыграть вместе с нами в эту кайфовую игру!
(Перепечатывая манифест-декларацию, я вдруг вспомнил, что ошибся – эти слова Джордж сочинил после рублевой акции, и я их читал на том же месте через месяц. Сперва я хотел сделать исправления в тексте, но не стал. Я тут, чай, не историческую монографию пишу! Просто вспоминаю, просто выковыриваю из мозга события за событиями в том порядке и с тем качеством достоверности… Как вспоминается, так и пишу!)
…Телевидение сняло сюжет, пресса побежала строчить заметки, а народ разошелся озадаченный. Во время рублевой распродажи к Инженерному замку подъехали рэкетиры с автоматами, желая получить, видимо, свой процент с торговли. Но ничего не поняли, купили за рубль пластинку «Битлз» «Револьвер» и улетели прочь на «БМВ».
Необходимо упомянуть еще одного участника нашей антиправительственной акции: возле Инженерного замка во время мероприятия пел джинсовые песни старый битломан Леня Тихомиров, рыжий и худощавый человек двухметрового роста. Он носил, да и сейчас, думаю, носит длинные рыжеватые волосы и бородку. Мы все знакомы с начала семидесятых, и появление Лени возле замка оказалось естественным, как майский ледоход на Неве. Третьего Отца джинсовой демократии явно не хватало.
Один мешок рублей забрал Васин, один я присвоил себе, с третьим мешком Джордж и Тихомиров отправились в Дом актера праздновать победу антиправительственной манифестации. Пока Джордж и Леня устраивали вакхические игры в княжеском дворце на Невском, я прослушал очередную лекцию о трезвой жизни по методу доктора Шичко в обществе «Оптималист». Жена решила отказаться от курения, а меня с братом Александром уговорила бросить пить. В определенном смысле мы с Александром уже достигли той точки, когда эти уговоры звучали уместно.