Самый лучший комсомолец. Том третий
Шрифт:
Взрослые посмотрели на меня.
— Нужно было нести взрывчатку Филиппу Валентиновичу, — наставил я ребят на путь истинный. — И не только ее — все опасное и подозрительное ему нести надо. Всегда. Без исключений. Договорились?
Ребята согласно закивали.
— Мы сейчас с вашими родителями поговорим, а вы тихонько в коридоре посидите, хорошо?
Еще порция кивков.
В кабинете участкового провел разъяснительную работу на тему «что делать, если в деревне завелся террорист?». Народ сильно проникся, и мама Коли привела его к нам на допрос.
—
— Покажу! — сразу вызвался он.
Кое-как отделавшись от любопытных дам и еще более любопытных детей, прихватив с собой Альбину Афанасьевну с сыном, участкового и дядю Германа, на «Таблетке» отправились по указаниям гордого ролью штурмана Коли.
Миновав готовое и сданное здание общежития, две строящиеся пятиэтажки и почти готовый детский садик (с бассейном, здоровенной детской площадкой, планируемым живым уголком и собственным сквериком с бюстом Ленина) и въехали в еще не успевший покрыться зеленью лесок.
— Дальше пешком придется, — расстроил нас Колька, указав за деревья.
Не проехать.
Спешились — все предусмотрительно в резиновых сапогах, так что грязюка нам не помеха. Прочапав две сотни метров, уперлись в старую ель со здоровенной старой трещиной у корней.
— В ней и нашли! — ткнул пальцем провожатый.
— А если бы там кто-то жил? — отвесила ему мама наградной подзатыльник. — Без пальцев бы остался!
— Да кто тут жить захочет? — возмутился пионер-герой.
Участковый наклонился к трещине, посветил туда динамо-фонариком и прокомментировал:
— Считай — дупло, — выпрямился и добавил, убирая фонарь в портфель. — Пусто.
— Следов не найти, — подключился дядя Герман.
Значит и вправду не найти.
— Список имеющих доступ к химикатам и обладающих достаточными для изготовления кустарной взрывчатки навыками у нас есть, — предложил альтернативу Филипп Валентинович.
— Триста два человека, — уточнила Виталина.
— А я и не знал, что такой есть, — признался я.
Отвезли домой Альбину Афанасьевну с Колей — крюк получился изрядный, но приказы «в центр» уже были отданы по ближайшему телефону. В ДК получили список, посоветовались и для начала сузили его до полусотни подозреваемых. Потом дядя Герман укоризненно покачал головой и вычеркнул оттуда четверых ветеранов-диверсантов.
Проконсультировавшись с папой Толей (надо же председателя хоть немного в курсе держать!), убрали еще восемнадцать — они в командировке в «Сокольниках», строят там пятиэтажку по совхозному проекту, и на момент пропажи удобрений уже были там.
Пробежавшись по остальным бюрократическим кабинетам ДК, подтвердили алиби еще девятерым.
— Вот теперь можно и поработать! — счел я первую стадию расследования законченной.
Распределенные по подозреваемым сотрудники (включая Виталину — вызвалась) отправились проводить беседы и — в случае необходимости — обыски, и я проводил их до крылечка ДК, оставшись ждать дорогую гостью — узнала, что подружки переехали сюда и
Увидев скучающего меня в окно, из ДК вышел Борис Николаевич — наш пятидесятишестилетний электрик, закрепленный за «административным кластером». Поздоровались, он достал пачку «Беломора», из нее — папиросу, прикурил от спичек, поозирался и не без смущения спросил:
— А это правда, что японец в типографии — самурай?
— Правда, — не стал я его разочаровывать. — Свободный ронин.
— Ишь ты как! — уважительно поцокал языком Борис Николаевич. — А кто такой «ронин»?
— Типа японского пролетария, — не стал я вдаваться в подробности.
— Мужики говорят — ишачит дай боже, — похвалил иностранного специалиста электрик.
— Это хорошо, — улыбнулся я.
— А вот Семеныч два метра кабеля отрезал, — перешел он к восстановлению социалистической справедливости. — Думал я не замечу, — ехидно прищурился.
— Семеныч — это Юнусов Тимур Семенович? — уточнил я.
— С коровника, — кивнул Борис Николаевич, бросил бычок в урну и спросил. — Кого ждешь-то?
— Олю жду, — честно признался я.
— А, звездочка наша! — улыбнулся он в усы, попросил. — Ну, передавай от меня привет, — и пошел в ДК.
— Обязательно, Борис Николаевич, — пообещал я ему вслед.
Из-за поворота выехала «Волга», остановилась у крылечка, и я вежливо открыл заднюю дверь. Выпрыгнувшая Оля быстро чмокнула меня в щеку, полыхнула собственными и спросила оставшуюся в салоне маму:
— Можно мне Сережка ДК покажет, а потом домой приведет?
Мое мнение очевидно не учитывается.
— Не позже девяти! — выкатила лимит Диана Викторовна.
Штатный телохранитель и водитель в одном лице всмотрелся в расположенное слева от входа в окно — там у нас дежурный сидит — получил сигнал «безопасно» и увез маму певицы заселяться в «двушечку» сразу над нами — ту самую, куда шуточно нацеливался въехать Хрущев.
— А куда участковый поехал? — поинтересовалась Оля по пути, цапнув меня за руку.
— У нас тут запутанное и драматичное дело, — ответил я.
— Расскажи! — широко распахнув глазки от любопытства, попросила она.
Рассказал.
— Ничего себе! — ахнула она. — А я думала в деревне всегда все спокойно.
— Ничего себе «спокойно»! — сымитировал я возмущение. — Смотри… — и коротко пересказал свои здешние приключения.
— Вот это да! — восхитилась она. — А можно мне помочь, когда что-нибудь еще случится?
— Можно, — пожал я плечами.
— А у меня отпуск — я у Екатерины Алексеевны выпросила, аж до мая! — похвасталась Оля. — Только в телевизор надо будет съездить, концерты записать. А ты почему на концерты не ходишь?
— Никуда не хожу, — пожал я плечами. — Тоже типа отпуск. Лень мне, — доверительно поведал чистую правду.
Если мероприятие не обязательное, значит — не обязательное.
— Лениться — это плохо, — не одобрила она.
Почему-то сразу захотелось оправдываться.