Самый лучший комсомолец. Том третий
Шрифт:
В коридор выбралась одетая в классический советский халат Диана Викторовна.
— Рассказали уже? — улыбнулась она мне.
— Мам, ты знала?! — раздался полный возмущения голос дочери.
— Рассказали, — разуваясь, ответил я. — Посчитали — почти месяц гастролей получается.
— Мам, я хочу поехать! — голос сменился на жалобный.
— Поедешь — я Екатерине Алексеевне пообещала, — успокоила Олю Диана Викторовна. — Пойдем, чаем напою, пока эта копуша собирается.
Под протестующее «Я не копуша!» прошли на кухню, где я заценил кооперативный симпатичный
Я съел самодельный пряник, и в кухне появилась нарядившаяся в брючный костюм певица. Под продолжение чаепития добавил подробностей:
— СССР отправляет в Северную Корею несколько грузовых поездов с подарками. Мы с Олей прибудем вместе с ними и дипломатической группой. Сейчас пойдем с Екатериной Алексеевной программу составлять.
Допив чай, под тёплым весенним солнышком прошлись до ДК, пообщавшись с пятком встреченных совхозников. Нет, товарищи, в церковь мы не ходим — мы же комсомольцы.
— А мы пластинку успеем записать? — сдав курточку в гардероб, спросила певица.
— Успеем, — успокоил я ее. — До выезда — целая неделя.
Посовещались в кабинете папы Толи, при помощи карты СССР согласовали маршрут — с посещением деревень и вертолетным перелетом до Алтая.
— Всегда мечтал прокатиться по Родине в личном поезде аки цесаревич, — совершил я каминг-аут.
— Сережа, мы все понимаем, что ты шутишь! — натянуто улыбнулась Фурцева.
— Шучу! — улыбнулся я и изволил отдать приказ. — Повелеваю на средства фонда набить мой поезд игрушками, книгами и пластинками! Эту партию раздарим нашим по пути, а во Владивостоке загрузимся заново, уже для корейцев — только игрушками и шоколадом.
— Сколько вагонов? — сохранил профессионализм «торговый специалист».
— Десятка хватит — нам все-таки самим мало. Денег не жалко, ребят-соотечественников жалко, — вздохнул я.
— Не убудет, — успокоил функционер, записав повеление в блокнотик.
— Еще хочу свои фильмы взять — «Москву», «Бима» и «Васечкина». В подарок, для проката, — добавил я.
— Если корейцы возьмут — пожалуйста, — кивнула Екатерина Алексеевна.
— Все равно с них брать нечего. Железной руды и у самих достаточно, — цинично заметил я.
— Северная Корея — наш очень важный внешнеполитический союзник, — просветила меня Фурцева.
— Потому и едем! — с улыбкой выразил я понимание. — Анализы надо сдавать?
Оля покраснела.
Кашлянув в кулак, КГБшник смущенно подтвердил:
— Таковы правила.
— Можно прямо у нас в поликлинике организовать? — попросил я.
— Сережа, анализы лучше обсудить позже, — вернула нас к основной теме Екатерина Алексеевна.
— Я Никите Сергеевичу позвоню, попрошусь на лекцию о Северной Корее.
— Обязательно позвони, — одобрила Фурцева.
— Пойдешь со мной у товарища Хрущева учиться? — повернулся к Оле.
— Пойду!
— Еще обязательно нужен хороший куратор, — переключился я на МИДовца. — Я в, извините, Чучхе слабо разбираюсь и не хочу ненароком кого-то обидеть.
— Само собой, — подтвердил он.
— А от
Помимо идущей по умолчанию Виталины, само собой.
— Нормально, — не стал я протестовать.
— Корейский ты у нас знаешь? — как само собой разумеющееся спросила Фурцева.
— Знаю, — подтвердил я. — Немножко научу по дороге, — повернулся к Оле. — И песню на корейском надо будет освоить. Можно нам вагон для репетиций? — добавил логистических проблем.
— Сделаем, — не подкачал торговый специалист.
— Корейская песня — это похвально! — одобрила баба Катя. — Теперь о программе визита…
Через полчаса все пункты были одобрены, Екатерина Алексеевна попросилась поговорить со мной наедине. В моем кабинете она стеснительно потупила глазки и попросила:
— Сережа, нам с Людмилой Георгиевной у вас в совхозе очень понравилось. Можешь нам земли под дачи дать, соток по двадцать?
Ух, коррупционерка!
— Конечно, Екатерина Алексеевна, как говорят японцы, это — большая честь для всей «Потемкинской деревни».
— Назвал так назвал, — поморщилась она. — Спасибо! — чисто по-родственному чмокнула в щечку, и я проводил гостей до крылечка ДК, не забыв помахать вслед.
Вернувшись в папы Толин кабинет, согласовал с ним план развития совхоза на время, что меня не будет. Отсюда же позвонил Хрущеву — в совхоз он не захотел, придется ехать к нему в Москву. Нормально, заодно к маме зайду. После Никиты Сергеевича обзвонил музыкантов, и, взяв с собой Олю, повел ее в недра ДК, на студию — не откладывая в долгий ящик начинать записывать рок-альбом.
Почти всю неделю там и провели, выбираясь только к Никите Сергеевичу, маме и на штатные мероприятия и концерты, которые неплохо заменяли собой генеральные репетиции. В итоге пластинку добили за пару часов до выезда, и если певица дрыхла на студийном диване, то я честно сводил финальные песни всю ночь, подкрепляясь литрами кофе.
Подремав в везущей нас на вокзал «Таблетке», прошли в вагон — просто шик, не хуже международного с поездки в ГДР: купе на два человека — Оля едет с матерью — душ, рукомойники, вот это вот все. За нами прицеплен вагон с сотрудниками и кухней — питаться чем попало нам не дадут всю поездку, мало ли что. Никаких объявлений громкоговорителя — кому надо, тот уже в поезде. Пшикнула пневматика, и тур длиной почти в месяц начался.
Глава 14
Стоя в коридоре вагона, я смотрел на проносящиеся за окном поля и леса с редкими вкраплениями обитаемых очагов. Погода — мерзкая: затянутое тучами небо не оставляло никакой надежды увидеть сегодня солнышко, а мелкий противный дождик скрывал «дальность прорисовки» водяной взвесью.
— Стоило перевалить за Урал, и сразу стало невесело, — вздохнул я.
До сюда следовали без остановок — европейская часть Родины что мной, что Олей освоена на твердую «пятерку», и все хоть минимально заслуживающие внимания городки нами посещены в штатном порядке. А вот оставшаяся часть СССР посещалась не так плотно, и этими гастролями мы немного поправим ситуацию.