Самый лучший комсомолец. Том третий
Шрифт:
— Все однажды кончается, как случайный роман… — затянула свежий Всесоюзного масштаба «бэнгер» для пожилых в виде Кадышевской «Все уже когда-то было». []
Совхозная гордость в лице одетого в кепку, кожанку и хромовые сапоги Степана Федоровича Кузьмина — полный набор: фронтовик, коммунист, механизатор-передовик — раздухарившись, пролез к «вип-ложе» трибуны, где сидела Екатерина Алексеевна вместе с совхозной верхушкой, и, судя по жестам, пригласил экс-министра культуры на танец.
Отмахнувшись от озабоченной охраны, Фурцева изволила выдать кавалеру
— Ничего себе себе Екатерина Алексеевна даёт! — раздалось над ухом Олино хихиканье.
Подпрыгнув от неожиданности затылком угодил певице в лоб. Пришлось извиняться и выдавать платочек для выступивших слезок. Сама виновата!
— Ворожи-не ворожи, в небе звездочка погасла… — хором выводила площадь припев последней на сегодня песни Зыкиной [].
— До свидания, родные мои! — поклонилась она аплодирующему народу, и, пока музыканты и подтанцовка сваливали, освобождая место «молодежным» коллегам, спустилась со сцены, чтобы с помощниками из КГБ принять многочисленные цветы и подарки.
Опыт считаю удачным — теперь довольны вообще все возрастные категории населения. Так уж вышло — люди средних и пожилых лет на меня посмотреть регулярно ходят, но песенки им не особо нравятся, за исключением специально для них исполняемых двух-трех треков «Любэ». Зато школьники и комсомольцы под основной репертуар охотно «месятся». У Оли еще хуже — на нее реагируют дети и средние школьники. Ничего, сегодня мы этот момент поправим. А еще налажу бартер со знакомыми «взрослыми» певцами — две песни в ответ на часик выступления на совхозной площади, чтобы население постарше тоже радовалось на всю катушку.
Хлеба и зрелищ — разве это плохой принцип?
Выбравшись на сцену, мы с Олей немного обиделись — возрастные слушатели, пресытившись музыкой, покидали площадь. Ладно, мы на все равно на молодежь работаем — это ведь мои будущие подданые!
— Ну что, пожилые пошли спать, а мы с вами еще немного погуляем, — обратился я к ним.
Ответом мне были хохот, свист и аплодисменты. Баба Катя и присоединившаяся к ней Людмила Георгиевна погрозили мне пальцами.
Выдал разминочный «запил», подключилась ритм-секция и клавиши, слившись в тягучую мелодию.
— Сп-и-и… — «обмазанный» настройками микшера Олин вокал органично влился в общий поток песни группы Маша и Медведи «Земля» [].
Товарищей проняло — словно погрузившись в транс, они синхронно покачивались в такт ритму. Дальше у нас потяжелее и англоязычное, поэтому Оля сместилась к пюпитру с текстом. Английский у нее на хорошем школьном уровне, то есть почти никакой. Но песенку благодаря хорошей памяти осилила, просто подстраховывается. Акцент нам, разумеется, побоку —
— How can you see into my eyes like open doors… — фильтры убрали, потому что высокие ноты певица умеет брать и сама. [ Evanescence — Bring Me To Life ] []
Работает не хуже, чем в мои времена: народ прыгает и трясет патлами — в какой-то момент выяснилось, что больше трети приезжающих комсомольских строителей — «волосатики».
— Как вам новый Олин репертуар? — запросил я обратной связи.
Радостные вопли вогнали певицу в краску и заставили благодарно поклониться. Мнение грустно поджавшей губки бабы Кати нас не интересует — она на полста лет старше, чем надо.
Идем дальше.
— Вороны-москвички… — запела Оля на великом и могучем.
Слово «дольше» в строчке «курить — значит буду дольше жить» естественно переделал в «меньше», мы тут за здоровый образ жизни! Но в целом песня Земфиры «Ариведерчи» осталась такой же [].
Толпа прониклась и ответила сотнями огоньков кооперативных зажигалок. На Олиных глазах — слезы, потому что таких ивентов у нее еще не было — одни прости-господи детские утренники.
К музыкантам присоединились трубачи, и я сменил девушку у основного микрофона, давая передышку.
— Однажды мы улетим с этой планеты туда, где капиталисты не будут мешать нам жить! — оптимистично заявил я в микрофон.
Слово китайцы в песне «Товарищ» группы Ляпис Трубецкой сменилось на «люди» и стало не докопаться. []
Спев еще два КиШовских «боевика», уступил место Оле. Когда пришла пора сворачиваться, вызвал на сцену Людмилу Георгиевну и Фурцеву, и мы коллективно спели песню о том, как хочется свалить с этой планеты [] [ГРОТ — На Марс]. Оле досталась половина речетатива, и она с успехом справилась, блестя глазками и отражениями прожекторов на раскрасневшимися щечками.
По пути домой она схватила меня за плечи и потрясла:
— Давай мне «гигант» запишем!
Ну и кто теперь будет детские песни петь?!
В баню с высокими гостьями, к счастью, идти не пришлось — за меня отдувались Виталина (полдня теперь будет отсыпаться) и мама Оли. Итогом посиделок стало утреннее прибытие трех товарищей — полковник КГБ, МИДовец по корейскому направлению и специалист по оптовым закупкам, дарованный мне Министерством торговли. Может достать почти что угодно так, чтобы не ввергнуть пару городов в голодные бунты.
— Как в Корею?! — подпрыгнула одетая в голубую пижамку с медвежатами сонная певица, открыв мне дверь.
— В Северную. Но это только конечная точка, — добавил я радости. — По пути будем объезжать подшефные объекты с выступлениями и заглянем на Алтай — пчеловодческое хозяйство с санаторием основывать. Хочешь в стране появится «Пионерский лагерь имени Оли Кучер»?
— Хочу! Заходи, — за руку затянула меня в квартиру. — Мам, Сережка пришел! — крикнула в сторону большой комнаты и забежала в свою, выдав мне указания. — Иди на кухню, я сейчас переоденусь и приду.