Сандро, не плачь!

Монакова Юлия

— Это… она? — догадалась Галинка, поскольку муж замешкался с ответом.

— Да, звала меня на встречу выпускников, я говорил тебе, — откликнулся он, тоже с некоторой заминкой. — В понедельник. Если хочешь, пойдём вместе.

— Я-то что там буду делать? — удивилась она. Белецкий и сам не знал, почему предложил ей это. Видимо, чувствовал, что в глубине души она ещё не успокоилась окончательно. Однако Галинка категорически отказалась.

— Я на этой встрече буду, как пятая нога у собаки. В качестве безмолвного приложения к тебе! Даже разговор поддержать

не смогу, у меня с твоими однокурсниками нет общих воспоминаний, они мне совершенно чужие, незнакомые люди…

— Да они и мне, откровенно говоря, не такие уж близкие в большинстве своём. Просто интересно взглянуть, кто кем стал… А ещё, представь — как все мне будут завидовать, когда я явлюсь под руку с молодой красоткой!

— Ах ты, тщеславный самодовольный тип, — засмеялась Галинка. — Нет уж, давай не будем подвергать их нервы такому испытанию. Иди один.

— Ты уверена?

Она посерьёзнела и взглянула ему в глаза.

— Абсолютно. Я тебе доверяю.

1995 год, Москва

Едва Кетеван спустилась во двор, как тут же ощетинилась, будто ёжик, словно предчувствуя грандиозную выволочку от Белецкого.

— Не надо читать мне нотаций! — заявила она с вызовом.

— И не читаю.

Он закинул сумку на плечо и молча зашагал в сторону метро. Кетеван засеменила вслед за ним.

— И не спрашивай ни о чём! — на том же надрыве предупредила она. Он равнодушно пожал плечами. Однако у Кетеван, вероятно, была потребность высказаться и даже слегка поскандалить.

— Я взрослый человек и сама могу нести ответственность за свои поступки, — гордо произнесла она. — Не надо меня пасти и опекать, как маленькую…

— Это ты тёте скажи. Мне-то что, — откликнулся он безразлично, и даже не играл при этом. Ему вдруг действительно стало всё равно. В данный момент Белецкий мечтал только об одном — добраться до своего дома и лечь спать. Голова просто раскалывалась…

Кетеван удивлённо притихла и всю дорогу хранила молчание.

Тётя Нателла открыла дверь ещё до того, как они позвонили — видимо, ждала их и наблюдала из окна, кто входит во двор. Белецкий почувствовал, как напряглась Кетеван, стоя с ним рядом — буквально окаменела. Девушка явно не на шутку трусила…

— Спасибо, Сандро, — произнесла тётя Нателла ровным голосом. — А теперь… ты не мог бы оставить нас с Кетеван наедине? Я тебе очень признательна за то, что ты помог, но… нам нужно поговорить с нею с глазу на глаз.

"Кетеван"… Впервые он услышал, что тётя назвала племянницу полным именем, а не просто "Кети", как обычно.

— Конечно, — кивнул он и, насмешливо искривив губы, даже изобразил что-то вроде почтительного поклона. — Раз я вам больше не нужен и вы меня великодушно отпускаете… Сделал дело — гуляй смело!

Он развернулся, чтобы уйти. Тётя Нателла поймала его за руку, с тревогой взглянула в глаза. Даже собственная беда не ослепила её настолько, чтобы не заметить, что парень не был похож сам

на себя.

— Ты в обиде за мою просьбу?

— Ну, что вы, — он коротко рассмеялся. — Разве у меня есть право обижаться? Кто я, в конце концов, такой?

— Мне действительно просто не к кому было больше обратиться, — растерянно и тихо проговорила она.

— Зачем к кому-то обращаться? Ведь всегда есть такой приятный во всех отношениях, удобный и безотказный парень, как я… Перед которым даже не стыдно. Который всё стерпит, всё вынесет… который при любом раскладе не опозорит честь семьи и будет молчать, ведь так?!

— С тобой всё в порядке? Тебе там ничего не сделали? — встревоженно спросила она у него. Вид у Белецкого и впрямь был какой-то нездоровый. Несмотря на его сопротивление, тётя Нателла приложила ладонь ко лбу парня и охнула.

— Да ты весь горишь! Нет-нет, стой, куда ты сейчас? В таком состоянии я тебя не…

— Да перестаньте, тётя Нателла, — перебил он с досадой. — Только не надо делать вид, что вы обо мне действительно волнуетесь. Я прекрасно доберусь домой.

— С чего ты взял, что я делаю вид? — ошарашенно залепетала она. — Сандро, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты замечательный мальчик, и я очень рада вашей дружбе с Кети…

— Нашей… дружбе… с Кети! — кажется, это была самая настоящая истерика — он не мог отхохотаться минут пять. — Какая прелесть, я сейчас заплачу. Тётя Нателла, ну перед кем вы притворяетесь? Даже ваша фраза о том, что вы жалеете… жалеете, что Кети выбрала не меня… помните?.. она не имеет ничего общего с симпатией ко мне. Прежде всего вы думаете о том, что если бы ваша племянница любила меня, а не Аслана, это было бы для вас менее позорно.

— Но… — беспомощно запротестовала она.

— Спасибо за заботу. Мне пора домой, — снова жёстко прервал её он и пошёл вниз по лестнице.

Белецкий провалялся с температурой четыре дня. Отчаявшись сбить жар средствами из домашней аптечки, мать позвонила в неотложку, а на другой день вызвала участкового врача. Её не на шутку перепугали эти несбиваемые "тридцать девять и пять". Он покорно принимал выписанные лекарства, пил сваренные матерью клюквенный и брусничный морсы — а всё остальное время просто спал, спал, спал, словно сном восстанавливал всю высосанную из него за два года энергию. Эти четыре дня болезни напрочь стёрлись из его памяти.

— Доктор сказал, что, помимо всего прочего, организм может быть ослаблен на фоне какого-нибудь стресса, нервного истощения, — сказала мать утром пятого дня, когда он, наконец, почувствовал себя немного лучше. — Что с тобой происходит, сынок? Как же ты довёл себя до такого состояния? У тебя всё в порядке в училище, точно? Может, ты от нас что-то скрываешь? Не нахватал ли ты "хвостов"? — в её глазах плескалась тревога.

— Всё нормально у меня с учёбой, мам, — отозвался он. — Благополучно переведён на третий курс. Не разводи панику.